Поскольку первой армии Клука предстояло проделать самый длинный путь, скорость, с какой она двигалась, оказывала влияние на движение остальных войск. Сосредоточиваясь к северу от Ахена, она должна была идти по дорогам, сходившимся к пяти мостам через Маас у Льежа. Таким образом, захват города превратился в задачу первостепенной важности: успех этой операции решал все. Пушки фортов Льежа контролировали пространство между голландской границей и поросшим летом холмистым подножием Арденн, поэтому городские мосты являлись единственной удобной переправой через Маас. Железнодорожный узел, соединявший Бельгию стальными путями с Германией и северной частью Франции, имел жизненно важное значение для снабжения наступающих германских армий. Не захватив Льежа и не нейтрализовав его форты, германское правое крыло не могло двигаться дальше.
Из 2-й армии была выделена специальная «маасская армия» в составе шести бригад под командой генерала фон Эммиха; перед ней ставилась задача открыть путь через Льеж. Эти части, как предполагалось, выполнят свою задачу еще до того, как основные армии закончат сосредоточение. Однажды в довоенные годы кайзер, не сдержавшись, неосторожно заметил английскому офицеру во время маневров: «Я пройду через Бельгию вот так!» — и взмахом руки резко рассек воздух. Объявленное Бельгией во всеуслышание желание сражаться немцы считали не более чем «яростью спящей овцы»: так охарактеризовал однажды своих политических противников некий прусский государственный деятель. Когда Льеж падет, 1-я и 2-я армии выйдут на одну линию, тогда и начнется главное наступление немцев.
Укрепления Льежа и Намюра построил по настоянию Леопольда II в 1880-х годах Анри Бриальмон, выдающийся инженер-фортификатор своего времени. Расположенные на возвышенной местности вокруг каждого из этих городов форты, по замыслу их строителя, предназначались для отражения врага с любого направления и воспрепятствования переправы через Маас. Льежские форты находились по обоим берегам реки, на расстоянии примерно 4–5 миль от города и 2–3 милях друг от друга. Шесть фортов на восточном берегу, защищавшие столицу от Германии, и шесть на западном опоясывали город кольцом. Они напоминали упрятанные под землю средневековые замки. На поверхности виднелась лишь треугольная насыпь с выступавшими железобетонными башнями, куда при помощи подъемников доставлялись орудийные установки. Все остальное находилось под землей. Наклонные туннели вели к подземным камерам и соединяли башни со складами боеприпасов и пунктами управления огнем. Шесть крупных фортов и располагавшиеся между ними шесть более мелких укреплений имели в общей сложности 400 орудий. Самыми тяжелыми из них были 8-дюймовые (210-миллиметровые) гаубицы. По углам треугольника бельгийцы установили башни меньшего размера для скорострельных пушек и пулеметов, державших под огнем нижние пологие скаты фортов. Их окружали сухие крепостные рвы в 30 футов глубиной. На каждой башне имелся прожектор на стальной наблюдательной вышке, которая, как и орудия, опускалась под землю. Гарнизоны больших фортов состояли из 400 человек каждый — по две артиллерийские и одной пехотной роте. Построенные скорее как передовые посты для защиты границ, эти оборонительные сооружения не предназначались для того, чтобы выдерживать длительную осаду при отступлении. Промежутки между ними должны были удерживать части полевой армии.
Возлагая чересчур большие надежды на великое творение Бриальмона, бельгийцы почти ничего не сделали для модернизации укреплений. Форты обслуживал второразрядные гарнизоны, набранные из солдат старших призывных возрастов, причем на роту приходился всего один офицер. Из опасения дать Германии даже малейший повод для обвинений в несоблюдении Бельгией нейтралитета, приказ о сооружении траншей и установке полос заграждений из колючей проволоки для защиты интервалов между фортами, а также о вырубке деревьев и сносе домов для улучшения обзора при стрельбе не поступал до 2 августа. Когда война подошла к Льежу, работы еще только разворачивались.
Со своей стороны, немцы верили, что Бельгия примет ультиматум или, в крайнем случае, окажет незначительное сопротивление ради сохранения престижа, а потому не доставили в район боев свое новое секретное оружие — гигантские осадные орудия громадной величины и необычайной разрушительной силы. Перевозить эти колоссы по дорогам было почти невозможно. Одно орудие, изготовленное на заводах «Шкода», австрийской компании по производству вооружений, представляло собой 12,5-дюймовую (305-миллиметровую) мортиру; другое было создано «Круппом» в Эссене. Это чудовище калибром 16,5 дюйма (420 миллиметров), длиною более 9 метров и весом в 98 тонн, стреляло 1800-фунтовым снарядом метровой величины на расстояние в 9 миль. Для его обслуживания требовалось 200 человек. В то время самыми крупными считались 13,5-дюймовые морские английские орудия, а на суше — 11-дюймовые стационарные гаубицы береговой артиллерии. Такие пушки Япония после безуспешной шестимесячной осады Порт-Артура сняла со своих береговых укреплений и перебросила в Маньчжурию, но русская крепость, несмотря на обстрел, держалась еще три месяца.
Немецкие планы не допускали подобной задержки при взятии бельгийских фортов. Мольтке заявил Конраду фон Хётцендорфу, что, по его оценкам, победа будет достигнута на 39-й день войны, после чего на 40-й день, пообещал он, германские войска отправятся на помощь Австрии. Бельгийцы, как считалось, не станут сопротивляться, тем не менее немецкая пунктуальность требовала предусмотреть любые неожиданности. Задача заключалась в том, чтобы создать мощнейшие осадные орудия, которые возможно перевозить по суше. Снаряды подобной пушки, мортиры или короткоствольной гаубицы с большим углом возвышения, могли бы пробить верхние перекрытия фортов; в то же время, не имея прицельности длинноствольных пушек, эти орудия обладали бы достаточной точностью для поражения отдельных целей.
Фирма «Крупп», соблюдая строжайшую секретность, изготовила в 1909 году модель 420-миллиметровой пушки. На испытательных стрельбах распухший гигант с отрезанным стволом показал себя неплохо, но оказался слишком громоздким для транспортировки. При перевозке по железной дороге орудие пришлось разделить на две секции, причем каждую тащил отдельный локомотив. Доставить такую пушку на позицию можно было, лишь проложив железнодорожную ветку. Стремясь создать транспортабельную конструкцию из нескольких секций, «Крупп» продолжал работать над этой моделью еще четыре года. В феврале 1914 года орудие было изготовлено и с успехом испытано в Куммерсдорфе, к большому удовлетворению кайзера, присутствовавшего при этом событии. И все же перевозка орудия с помощью устройств, приводимых в движение паровыми и бензиновыми двигателями, а также упряжки из десятков лошадей, оказалась сопряжена со значительными трудностями. Конструкция требовала усовершенствований, и срок окончания работ перенесли на 1 октября 1914 года.
Большей мобильностью обладала австрийская 305-миллиметровая «Шкода», выпущенная в 1910 году. Три секции — сама пушка, лафет и портативное основание — могли перемещаться с помощью тягачей на 15–20 миль в день. Вместо шин на колеса надевали бесконечные ленты, которые тогда с ужасом назывались «железными ступнями». На позиции устанавливали стальное основание, к нему болтами крепили станок и уже сверху монтировали орудие. Вся процедура установки длилась не более 40 минут. Разборка происходила так же быстро, что уменьшало возможность захвата орудия противником. Эти пушки поворачивались вправо или влево на угол в 60° и имели дальность стрельбы 7 миль. И крупповское, и австрийское орудия стреляли бронебойным снарядом со взрывателем замедленного действия, поэтому взрыв происходил уже после попадания в цель.
