Книга 1612. Все было не так!, страница 15. Автор книги Дмитрий Винтер

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «1612. Все было не так!»

Cтраница 15

Поупрямившись для виду, Годунов «согласился». Сделал он это после неоднократных, последовавших за первым походом 20 февраля «массовых народных просьб», на которые, по некоторым сведениям, народ сгоняли под страхом штрафов в два рубля (немалые для простого народа деньги по тем временам) и во время которых «Борисовы пособники» заставляли народ вопить и плакать (причем тех, которые неохотно это делали, «Борисовы пособники» понуждали в спину пинками, и они, как говорит летописец, «хоть и не хотели, а выли по-волчьи»), прося Годунова на царство. Когда он наконец «смилостивился» и «принял царский венец», то теперь людей заставили погромче кричать «Слава Богу!» [119] .

И вот тут следует сказать: если раньше мы отрицали утверждение С.Г. Кирдиной о том, что советские партийные съезды были аналогом Земских соборов в допетровской Руси [120] , то применительно к данному Собору такое сравнение вполне уместно. Причем если на советских партсъездах была хотя бы видимость голосования («Есть предложение… Кто «за»?.. Единогласно!»), то здесь патриарх даже и формального обсуждения не допустил. Ну, а что касается заявления патриарха о том, что «кто захочет искать иного государя, кроме Бориса Федоровича, того предадут проклятию и отдадут на кару градскому суду», – так откровенно и грубо даже в сталинском СССР не делалось!

Однако это политическое действо было не нечто имманентное России, но результат опричного погрома, учиненного Иваном Грозным, когда народ запугали до предела и превратили в стадо, которому «скажи, что будут вешать – так спросят только, веревки свои приносить или власть обеспечит», когда в силу торжества идей, пренебрегающих ценностью человеческой жизни, исповедующих чувство неприязни и ненависти, распалась сама ткань политической культуры, по крайней мере традиционной для России.

Борис Годунов понимал, очевидно, что «так (как при Грозном) дальше жить нельзя», но не понимал, как жить надо. Он ограничился поэтому прекращением массового опричного террора, и то неполным. Будучи незнатного рода (впрочем, есть и противоположная версия, что на самом деле Годуновы – весьма знатный род…) [121] , новый царь опасался претензий на власть со стороны более знатных боярских родов, поэтому непрерывно следовали массовые репрессии против многих их представителей, и начались эти репрессии уже в царствование Федора, причем почти сразу, как только Борис оттеснил от трона других ближних бояр, поначалу деливших с ним реальную власть. Собственно, с этих бояр репрессии и начались.

Так, уже в 1585-м или 1586 г. Борису донесли, что князь Иван Федорович Мстиславский, по наущению других, хочет зазвать Бориса на пир и там «предать его в руки убийц». Трудно сейчас понять, пишет Н.И. Костомаров, действительно ли так было или все это было выдумано. Так или иначе, Мстиславский был сослан в Кирилло-Белозерский монастырь и там насильно пострижен в монахи. Впрочем, для его опалы была и другая причина, но о ней чуть ниже… Вслед за тем были сосланы бояре Воротынские, Головины, Колычевы… [122]

Опасными врагами для Годуновых были Шуйские – как и Мстиславские, представители боковой ветви Рюриковичей (потомки Андрея Александровича Городецкого, одного из младших сыновей Александра Невского). У них было немало сторонников среди московских торговых людей, которые объявили, что побьют Годуновых камнями, если он тронет кого-нибудь из Шуйских.

Митрополит Дионисий (дело было еще до учреждения патриаршества) уговорил Шуйских и Годуновых помириться, призвав Ивана Петровича Шуйского (того самого, что отстоял Псков от Стефана Батория) и Бориса Годунова к себе; они наружно помирились. Узнав об этом, двое поддерживавших Шуйских купцов тогда же сказали: «Помирились вы нашими головами; теперь и нам, и вам от Годуновых пропасть». В ту же ночь оба этих купца бесследно исчезли… [123]

Узнав о пропаже купцов, Шуйские разослали своим сторонникам призыв идти к царю и бить ему челом, чтобы он развелся с бесплодной Ириной. Однако Годунов через своих агентов узнал об этом… Митрополит принял его сторону, объявив развод «делом беззаконным» (после того, как сам Борис «кротко» обратился к нему именно с такими словами). В итоге противники опять «помирились», поскольку Годунов обещал не мстить никому, кто поддерживал челобитную о царском разводе.

Однако вскоре по доносу холопов князей Шуйских «открылся» заговор с участием двух представителей этой фамилии – того же Ивана Петровича и Андрея Ивановича. В итоге их сначала разослали по имениям, а потом выслали в Каргополь. Такая же участь постигла и В.И. Скопина-Шуйского (помощника И.П. Шуйского при обороне Пскова и отца будущего героя Смутного времени), а также князей Татевых, Урусовых, Быковых, Колычевых и «многих гостей и купцов». Сослан был в Хустынский монастырь и митрополит – очевидно, за призывы к «гнилому компромиссу»; его сменил уже знакомый нам Иов, который вскоре станет патриархом.

Ивана Петровича Шуйского вскоре удавили в ссылке. Собственно, с этого момента Борис Годунов и становится единоличным правителем страны. Прочим Шуйским, а также князю Ф.И. Мстиславскому Годунов… запретил жениться, вероятно, потому, что боялся их (или их потомков) соперничества за престол как Рюриковичей. А. Курганов отмечает, кстати, что запрет на браки представителей высшей знати существовал и при Иване Грозном [124] , хотя непонятно, зачем это было не выборному сравнительно «худородному» царю, а законнейшему наследственному монарху? Впрочем, могла быть одна причина, о которой я скажу позднее.

Кстати, о бесплодии Ирины: как выяснили современные антропологи по ее скелету, царица не была бесплодна, но страдала дефектом тазобедренных костей, отчего почти не могла родить живого ребенка (беременела-то она не раз). Борис Годунов уже в 1585 г. выписал для сестры опытных медиков из Англии, однако лечение не состоялось будто бы из-за протестов духовенства: как, мол, еретики-протестанты могут осматривать православную царицу?! [125] Пусть тут действительно виновато духовенство, но что мешало Годунову несколько лет спустя, когда он оттеснил от трона всех соперников и стал бесспорным правителем, пригласить к Ирине врачей еще раз? Уж не тайное ли желание после смерти бездетного Федора сесть на престол самому?

Была у Годунова еще одна соперница в борьбе за престол – вдова датского королевича Магнуса, которого Иван Грозный сделал своим вассальным правителем в Ливонии и женил на своей двоюродной племяннице Марии – дочери казненного им в 1567 г. двоюродного брата князя Владимира Андреевича Старицкого. Теперь Мария с маленькой дочерью Ефимией жила в Риге, где поляки содержали ее достаточно скудно, и она вняла приглашению Годунова, который уговорил ее (через посредство все того же Джерома Горсея) приехать, обещая хороший прием и наделение вотчинами. Королева (этот титул она носила, поскольку Магнус получил от Ивана Грозного титул «короля Ливонского») с дочерью сумела бежать из Риги. Правитель поначалу и в самом деле принял ее очень радушно, дал ей в удел богатые поместья, обильно снабдил деньгами, а потом приказал именем царя насильно постричь в монахини (в Пятницкий монастырь близ Троице-Сергиевой лавры). Дочь вскоре умерла, как говорили в народе, ей «помогли умереть» по тайному приказу Бориса; хоронили ее с царскими почестями [126] : мертвая соперница Годунову была уже не страшна.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация