В этой ситуации громкое, со скандалом развенчание «культа личности Сталина» на XX в. и особенно на XXII съездах КПСС подействовало на товарища Мао, который уже склонялся к собственному культу, как красная тряпка на быка. СССР обвинили в «ревизионизме», сочувствовавших Москве китайских товарищей — тоже, и начались всевозможные «большие скачки» и «культурные революции». Двадцать лет Китай трясло и корежило, и лишь после смерти Мао Цзэдуна новое руководство начало рыночные реформы — в разоренной стране, в которой многое приходилось начинать буквально с нуля. И если, начав со столь плачевных исходных рубежей, за тридцать лет этих реформ Китай добился таких потрясающих результатов, то можно представить, чего бы он добился, начни китайцы реформы по Дэн Сяопину не в конце 1970-х, а в конце 1950-х гг., да еще в неразоренной стране?
В 1970-х гг. Китай перестал лавировать между противоборствующими сверхдержавами и повернулся лицом к США. Доходило до того, что одно время его называли «шестнадцатым членом НАТО». Но не будь двадцати лет «культурной революции», уже во время президентства в США Дж. Картера (1977–1981 гг., кстати, пик американо-китайского стратегического партнерства) Китай был бы по мощи таким, как сейчас. Ну а каким бы был Китай тогда к моменту поражения СССР в «холодной войне» (1990 г.), а тем более сейчас (в 2008 г.), пусть читатель представит сам.
И как бы это отразилось на геополитических претензиях КНР к СССР и к нынешней России (и некоторым другим странам СНГ) — пусть читатель представит сам тоже.
А теперь поставим такой вопрос: как повел бы себя единый «красный» Китай, начни СССР где-нибудь в первой половине 1950-х гг. большую войну с Западом в Европе и на Ближнем Востоке, захвати Западную Европу и втянись в затяжную войну с США? Каковы бы стали тогда отношения между «братьями навек» — пусть не сразу, но лет через пять после оккупации Европы?
Так что же, у СССР не было никаких шансов превратить Китай в свою сферу влияния? Думается, были — до 1941 г. Все коммунистические партии создавались с 1919 г. Коминтерном именно как орудия по превращению своих стран в «советские республики». Китайская, созданная в 1921 г., исключением не стала. Китай, только что (во второй половине 1920-х гг.) объединившийся после полутора десятилетий междоусобных войн между милитаристскими правителями разных провинций и едва начавший превращаться (после свержения в 1912 г. средневекового маньчжурского ига) в современное государство, был отличной мишенью для коммунистов. Вот и в Синьцзяне плацдарм тогда начали создавать…
В 1937 г., когда «дальневосточный японский ледокол» начал агрессию против Китая, КПК вошла по указаниям Коминтерна в Единый антияпонский фронт. Но уже в конце 1938–1939 гг. произошла серия столкновений между войсками КПК и Гоминьдана (Ефимов Г.В. Очерки по новой и новейшей истории Китая. М., 1949. С. 372), а осенью 1939 г. установки были даны другие: проводить операции против Японии, но постепенно расходиться с Гоминьданом. Тогда один из руководителей КПК Чжоу Эньлай приезжал в Москву. П.П. Владимиров говорит о том, что там обсуждались проблемы «революции в Китае, которую сделает советское оружие» (Владимиров П.П. Особый район Китая. С. 451).
В 1940–1941 гг., одновременно с широкомасштабным наступлением против японцев («битва ста полков») КПК снова начала конфликтовать с Гоминьданом. «Битва ста полков» окончилась без особого результата из-за этого конфликта, а в январе 1941 г. гоминьдановцы в ответ на обострение отношений разгромили 4-ю коммунистическую армию.
Советский автор сталинской эпохи, естественно, винит в этих конфликтах Гоминьдан (Ефимов Г.В. Очерки… С. 375–379), однако вспомним: даже и в 1942–1943 гг., когда по понятным причинам КПК не могла рассчитывать на поддержку СССР, она постоянно провоцировала Гоминьдан на конфликты (Владимиров П.П. Особый район Китая. С. 94–95, 163 и др.), то что же говорить о времени, когда СССР с Германией еще не воевал? Расчет простой: СССР разгромит Германию в ходе операции «Гроза» и начнет войну против Японии. Тут время и коммунистам выступать против Гоминьдана. И захватывать не занятую японцами часть Китая.
Однако во второй половине 1941 г. СССР на несколько лет стало не до Китая. Воспользовавшись этим, Мао провел чистку руководства КПК. Те руководящие товарищи, которые были «сперва коммунистами, а потом уже китайцами», уступили место другим — тем, которые были «сперва китайцами, а потом уже коммунистами». Кстати, «битва ста полков» на VII съезде КПК (23 апреля — 11 июня 1945 г.) тоже была признана ошибкой (Там же. С. 453).
Много еще воды должно было утечь, прежде чем в 1971 г. Китай окончательно перешел на сторону США в «холодной войне». Но все эти тридцать лет, с 1941-го по 1971-й, руководство КПК вело себя как самостоятельная сила.
Вот поэтому летом 1941 г. Сталин потерял Китай.
Глава XXXII
Почему союзники не взяли Берлин
На тебе, Боже, что нам негоже.
(поговорка)
А в самом деле — почему?
Начнем с того, что им ничего не стоило открыть второй фронт на полгода раньше. Тогда Берлин (вместе со всей территорией будущей ГДР) почти наверняка достался бы союзникам. Но и после открытия второго фронта шансы занять Берлин первыми оставались.
Например, еще весной 1944 г. командованием союзников был разработан план (операция «Эклипс») по высадке в Берлине трех воздушно-десантных дивизий союзников в случае «внезапного военного краха Германии» (может быть, имелось в виду — при удаче заговора 20 июля? — Д.В.). Но и после провала заговора далеко не все было потеряно. Однако создается впечатление, что союзники в Берлин не очень- то рвались.
Вернемся хотя бы к той самой просьбе Рузвельта и Черчилля к Сталину после известных событий декабря 1944 г. в Арденнах. О том, что она была излишней, поскольку союзники уже остановили наступление к 2 5 декабря 1944 г. в Арденнах и к 5 января 1945 г. в Эльзасе (а в Арденнах 3 января перешли в наступление сами), уже говорилось. Зато в ответ на эту просьбу Сталин начал Висло-Одерскую операцию 12 января вместо 20-го, на неделю с лишним раньше.
Одним из результатов столь ускоренного советского наступления (по темпам превышавшего германское наступление в России летом 1941 г.) стало то, что немцы не успели в ряде случаев даже занять мощные укрепления между Вислой и Одером, штурм которых наверняка стоил бы Красной Армии массу времени и крови (Яковлев H.H. Маршал Жуков.
С. 81). А в итоге, если к 12 января 1945 г. советские и союзные войска находились примерно на одинаковом расстоянии от Берлина (500 км), то через три недели войска союзников существенно не продвинулись, Красная же Армия оказалась от Берлина всего в 70 км.
Но вот Красная Армия на Одере. И что же? Теперь Сталин на встрече «Большой тройки» в Ялте говорит, что надо бы ускорить наступление союзников на Западе, что желательно начать его в первой половине февраля. Однако союзники затягивают это наступление почти на месяц, и лишь 6–8 марта они форсируют Рейн и начинают продвижение в глубь Германии. Не торопятся, хотя вроде и все понимают: в директиве Объединенного Комитета начальников штабов США и Британии от 24 января 1945 г. говорится, что «в случае дальнейшего быстрого продвижения (советских войск. —Д.В.) на Запад может возникнуть обстановка, в высшей степени нежелательная для правительств США и Англии» (Там же. С. 85).
