— Хватит хихонек, — оборвал веселье Монастырев. — Есть предположения по существу?
Парни задумались. Потом Шишов сказал:
— Может, командир, ты и прав насчет ночлега. Но мне что-то не верится, чтобы заехавших, хоть и не по своей воле, знаменитых артистов вот так спать отправили. Понятно, они перенервничали, но с того момента, как их украли, целый день прошел. Ну вот представьте, мужики! Заехали к вам в деревню Никулин и Варлей. Я к примеру говорю, — остановил он дернувшегося было Мишку. — Да хоть Софи Лорен с Марчелло Мастрояни! Не в этом дело, а в том, что люди знаменитые и любимые народом. И вы их что, так вот спать и отправите? А за столом посидеть, а за жизнь поговорить, а автографы, наконец, взять? Вон в Грузии гостей ни за что не отпускают, пока в лежку не напоят!
— Леня, не забывай, — возразил Евгений, — это — не наша деревня! И живут в ней — немцы! У них все по-другому. Да и актеры не такие уж известные.
— Все равно! — не сдавался упрямый Шишов. — У них тут наверняка информационный голод! Свежие люди не каждую неделю и даже не каждый месяц появляются. Сами же говорили — не звери, а немцы.
— Ну и какой из этого вывод ты делаешь? — спросил Миронов.
— Очень простой! Наверняка здесь должен быть какой-нибудь клуб. Гостеприимные хозяева столы обязаны накрыть. Там и надо искать.
— Вообще-то у немцев народ в пивных обычно собирается, — задумчиво сказал Миронов. — Но как-то не складывается картинка…
— А что тебя смущает?
— Рассказ наших пленных о готовящемся обряде посвящения. Если это правда, то, выходит, сначала накормят, напоят, а потом в жертву принесут? Баба-яга с добрым молодцем получается, сказка какая-то…
Все помолчали, обдумывая услышанное.
— В общем, не расслабляемся, — подвел черту командир. — Ищем местную пивнуху и осторожненько выведываем, там ли те, кто нам нужен? Дальше — по обстоятельствам. Американцев по любому надо на «Глорию» вернуть. Я режиссеру обещал. А уж с шумом или без — посмотрим!
Уже четвертая группа вооруженных людей проходила за последнее время этим маршрутом. Рейнджерам было проще всех. Юные штурмовики, группа Миронова и бандиты Анхеля едва ли не просеку сделали на том месте, где раньше была только узкая тропка. Следы помогали людям капитана Митчелла идти верным курсом и совсем не смущали своим количеством. Капитан так ведь и не знал, сколько человек он преследовал от той сожженной лаборатории. О лесных бандитах, с которыми было боестолкновение, он сейчас не думал и даже не мог предположить, что те тоже гонятся за его будущей добычей.
Благополучно выбравшись на дорогу и повернув в правильном направлении, группа «А» через определенное время достигла охотничьего домика, застав там все того же связанного Людвига, уставшего удивляться наплыву неизвестных вооруженных людей в это, некогда такое тихое место. Бандиты Анхеля, в отличие от бойцов Миронова, пожрав, бросили все, как было, и теперь охотничий домик уже не выглядел таким чистеньким и аккуратным, как прежде. Да и съестного после налета голодных мачо практически не осталось. Но у американцев были свои пайки, ими они и заправились. Все это время связанный немец лежал спокойно и молча, ожидая продолжения.
Только после того, как были доедены последние крохи и уничтожены упаковки из-под пайков, Митчелл решил приступить к допросу. А вот тут едва не случился облом. Испанский язык в группе знали все, но он не был для них родным. Как и для Людвига. Поэтому они сначала просто не понимали друг друга. Только когда немец в разговоре употребил несколько слов на хохдойче, нашелся выход. Один из бойцов группы был по происхождению немцем, правда, родившимся в Штатах, собственно, как и его родители. Но в семье язык предков не забывали, разговаривали на нем, да к тому же Макс Штюбе недавно туристом летал на историческую родину и неплохо оттянулся в борделях гамбургского Репербана. И хотя общался он там не с натуральными немками, которые проституцией не занимались, считая это выше своего достоинства, а с польками и итальянками, в перерывах между увеселениями все же бродил по городу и погружался в языковую среду. В общем, чередовал приятное с полезным.
Митчелл каким-то образом понял, что сидящий перед ним старичок — немец, и позвал на помощь Макса. Совместными усилиями рядовой и капитан выяснили все, что хотели узнать. Как и Анхель, командир рейнджеров решил, что люди, за которыми они гонятся, происходят из немецкой деревни, или хотя бы она служит для них перевалочным пунктом. Почему здесь бродят еще какие-то вооруженные люди, он не понял. Но в отличие от Анхеля поинтересовался у Людвига, зачем его связали, на что тот пожал плечами и честно ответил, что не знает.
Передохнув, американцы тронулись в дальнейший путь, а немца, дав ему попить, так и оставили связанным, справедливо решив, что раз кому-то это нужно, то пусть так и остается.
Глава 25
Прежде чем они начали обшаривать Нойдорф в поисках местного питейного заведения, Штефырца доложил, что раз им нужно что-то похожее на пивную, то он знает, где она находится. Или подозревает, что в том месте немцы собираются, чтобы попить пива. Когда он пробирался к «хозяйственному зданию», заметил, что на площади под главным здесь домом, которое отличалось от прочих размерами и двумя колоннами на фасаде, что-то происходило. В полуподвальном помещении горел свет и слышались голоса. Мишка не стал приближаться к нему и узнавать, чем именно заняты немцы в это позднее время, опасаясь, что его могут заметить. А теперь вот вспомнил.
Если голоса и свет, то это очень похоже на мужской кабачок. Смущала, правда, расположенность предполагаемого злачного места. На площади, да еще под главным зданием («ратуша», вспомнил Евгений, так это в Германии называется, городской совет). Но в любом случае посмотреть стоило.
Во всей деревне царила ночная тишина, а вот в полуподвале ратуши, окна которого действительно светились, шумели изрядно. Раздавались выкрики, играла музыка. Там явно происходило какое-то веселье. Но звуки доносились приглушенно и на краю площади, где укрылась группа, их было еле слышно. Жителей окрестных домов они побеспокоить не могли. Очевидно, звукоизоляцию устроили очень хорошо.
Добраться до здания представлялось непростой задачей. Площадь освещали целых три уличных фонаря, и хотя они не были такими уж яркими, света давали достаточно, чтобы заметить человека, пытающегося приблизиться к ратуше с любой стороны.
И все же рискнуть представлялось необходимым. Как иначе узнаешь, что там происходит? Миронов распорядился:
— Михаил, Портос — по краям площади. Леня — со мной. Только очень быстро!
Штефырца и Монастырев заскользили, прижимаясь к стенам домов — палисадников здесь не имелось — и огибая площадь, а Евгений и Леня, выждав несколько секунд, бесшумно рванулись вперед и спустя буквально мгновение уже были у цели.
Лунный серп сегодня светил не очень ярко, фонари создавали тени, и в одной из них спрятались два человека, слившиеся со стеной ратуши. Они не шевелились минут пять, все время ожидая, что вот-вот распахнется какое-нибудь окно и раздастся голос, вопрошающий, кто это там бегает ночью по площади?
