— Это все потому, что ты ничего не смыслишь в политике, — опять поднял палец Колон. — В наше время так никто не поступает. Поверь мне на слово, это дело — одна сплошная политика. Потому-то старик Ваймс и поручил расследование мне: он знает, что на меня можно положиться. Политика… Юный Моркоу — он, конечно, молодец, но в деликатных политических ситуациях навроде этой нужен человек ВОПЫТНЫЙ — как я, например.
— Постукивание по носу у тебя отлично получается, — согласился Шнобби. — Я обычно промахиваюсь.
И все же тревога не оставляла его — она засела если не в носу, то в чем-то другом, в том маленьком органе, где бы он ни находился, что гнал кровь по сосудам его тела. Что-то было не так. В жизни Шнобби почти все было «не так», и уж это чувство он изучил во всех тонкостях.
Шнобби оглядел голые стены, перевел взгляд на грубые половицы.
— На полу песок, — заметил он.
— Вот, еще одна Улика, — довольно отозвался Колон. — Здесь был клатчец. Уж чего-чего, а песка в Клатче хватает. И на сандалиях он принес песок.
Шнобби открыл окно. Оно выходило на пологую крышу. Можно было легко вылезти туда и затеряться среди каминных труб.
— Он мог уйти через окно, сержант, — рискнул предположить Шнобби.
— Отличная мысль, Шнобби. Запиши ее. Доказательство того, что он вынюхивал и шпионил.
Шнобби глянул вниз.
— А там, снаружи, осколки стекла, Фред…
Сержант Колон тоже выглянул в разбитое окно.
Рама с одной стороны была разломана до щепок. Шифер напротив поблескивал осколками.
— Это ведь тоже может быть Уликой? — с надеждой в голосе спросил Шнобби.
— Самая настоящая Улика и есть! — отозвался сержант Колон. — Видишь, осколки не внутри, а СНАРУЖИ. Всем известно: прежде всего смотрят на то, как расположены осколки. Думаю, он испытывал свой лук, а тот возьми да и выстрели.
— Ну и умный же ты, сержант.
— То-то! Это называется РАССЛЕДОВАНИЕ, — важно промолвил Колон. — Что толку просто СМОТРЕТЬ? Нужно еще и ДУМАТЬ правильно. И делать выводы, Шнобби.
— СЕСИЛ, сержант.
— ФРЕДЕРИК, Сесил. Ну, пошли, по-моему, мы во всем разобрались. Старик Ваймс сказал, ему нужен такой рапорт, чтобы всем рапортам рапорт. И он его получит.
Шнобби покосился на разбитое окно. Крыша упиралась в торец высокого складского здания. На мгновение ему показалось, что он думает не совсем правильно или делает не те выводы, но он тут же себя одернул, решив, что все его мысли — это мысли обычного капрала и как таковые стоят за штуку гораздо меньше, чем мысли сержанта, а стало быть, лучше их вообще не думать.
Когда они спускались по лестнице, госпожа Трата подозрительно следила за ними через щелку в дальнем конце коридора, готовая хлопнуть дверью при малейшем намеке на какой бы то ни было сексуальный магнетизм.
— А ведь я не знаю даже, где эти сексуальные магниты продаются, — пробормотал Шнобби. — А она поверила.
«…А еще мы обашли мастерские по изготовлению луков, что на улице Искусных Умельцев, и паказали иконаграмму человеку в лавке Коренного и Рукисилы, который завсвидевтелъствовал, что это он, т. е. Скончавшийся…»
— …О боги… — Переведя взгляд в начало страницы, Ваймс слегка пошевелил губами.
«…А еще, акромя клатчских денег, сразу прыгнуло в глаза, что там был один из них, т. е. там же на полу был песок…»
— Ну точно, человек пришел из самого Клатча, и в сандалиях у него был песок, — пробормотал Ваймс. — Силы небесные.
— Сэм?
Ваймс поднял глаза от рапорта.
— Твой суп остынет, — произнесла с противоположного конца стола госпожа Сибилла. — Ты держишь ложку в воздухе целых пять минут, я засекла по часам.
— Прости, дорогая.
— Что ты читаешь?
— О, всего лишь маленький шедевр, — Ваймс отложил рапорт Фреда Колона в сторону.
— Интересно? — кисло осведомилась госпожа Сибилла.
— Практически не имеет себе равных, — ответил Ваймс. — Единственное, что они не нашли, так это список паролей и верблюда под подушкой…
Хоть и с некоторым запозданием, но его супружеский радар уловил, что с противоположного конца стола повеяло холодком.
— Что-то, гм, не так, дорогая?
— Ты помнишь, когда мы в последний раз обедали вместе, Сэм?
— Во вторник, кажется?
— Во вторник был ежегодный прием в Гильдии Купцов, Сэм.
Лоб Ваймса подернулся морщинами.
— Но ты ведь была на этом приеме?
По очередному изменению коэффициента драконизма Ваймс понял, что выбрал не лучший вариант ответа.
— И обед еще продолжался, когда ты убежал разбираться с тем брадобреем с Тусклой улицы.
— Со Свини Джонсом, — вспомнил Ваймс. — Так он ведь УБИВАЛ людей, Сибилла. Самое большее, что можно сказать в его оправдание: он делал это не специально. Просто не умел брить…
— Но почему именно ты должен был с этим разбираться?
— Стражником нельзя быть какое-то время. Стражником можно быть только двадцать четыре часа в сутки, дорогая.
— Это ты так считаешь! А твои констебли отдежуривают свои десять часов, и все! А ты ВЕЧНО работаешь. Это ведь вредно. Днем ты где-то бегаешь, а когда я просыпаюсь посреди ночи, то нахожу рядом лишь холодную подушку…
Многоточие повисло в воздухе призраками несказанных слов. «Маленькие, незначительные вещи… — подумал Ваймс. — Именно с них и начинаются войны».
— У меня очень много работы, Сибилла, — сказал он со всем терпением, на какое только был способен.
— Работы всегда было много. И чем больше Стража разрастается, тем больше становится работы. Ты не заметил?
Ваймс кивнул. Жена говорила правду. Расписания дежурств и нарядов, квитанции, бухгалтерские документы, рапорты, бумаги, бумаги, бумаги… Как реагирует на разросшуюся Стражу преступный элемент — это неизвестно, но деревья уже дрожат от страха.
— Надо делегировать свои полномочия, — сказала госпожа Сибилла.
— То же самое и он говорит, — пробормотал Ваймс.
— Что?
— Просто думаю вслух, дорогая. — Ваймс отодвинул бумаги в сторону. — А знаешь что?.. Давай проведем спокойный вечер дома, — предложил он. — В гостиной так чудесно горит камин…
— Э-э… нет, Сэм, не горит.
— А разве Прямс не растопил его?
Прямс был мальчиком на побегушках. Ваймсу никогда не нравилось это официальное название должности, но в обязанности такого мальчика входило топить камины, чистить отхожие места, помогать садовнику и быть виноватым во всем случившемся.
