Со стороны колодца донеслось кряхтенье очень древней старухи.
— А я скажу вам почему, милочки. Потому что это куда интереснее, чем день за днем выращивать дыни. И даже лучше, чем женщины.
— Мужчины предпочитают войну женщинам?
— Она всегда свежа, всегда молода, а хорошая битва может длиться несколько дней кряду.
— Но их же там убивают!
— Говорят, лучше умереть в бою, чем в постели. — Старуха улыбнулась беззубой улыбкой. — Но ведь и в постели можно очень неплохо умереть, а, Бети?
Шнобби осталось лишь надеяться, что его пылающие уши не подожгут муслин. Внезапно он понял, что происходит. Десятипенсовое будущее насмешливо скалилось ему в лицо.
— …Прошу прощения, — запинаясь, выдавил он. — Так вы те самые ню?
— Какие-такие ню? — не поняла Бана.
— Ню — это такая страна где-то в округе, — объяснил Шнобби. И с надеждой в голосе добавил: — Вы ведь оттуда?
Лица девушек не выразили никакого узнавания.
Шнобби вздохнул. Рука непроизвольно потянулась к уху, за окурком, но вернулась ни с чем.
— Вот что я вам скажу, девочки, — пробормотал он. — Надо было соглашаться на десятидолларовую версию. Хочется сесть и разрыдаться — у вас такого не бывает?
— Ты еще грустнее Нетал. — Бана ласково погладила его по плечу. — Чем тебя развеселить?
Шнобби посмотрел на нее долгим взглядом… и разрыдался.
Все, так и не донеся ложки до губ, разом уставились на Колона.
— Я не ошибся, он правда это сказал, а, Файфель? Он предложил Мне залезть на верблюда? За кого он меня принимает? Я честный водопроводчик!
— Он клоун, ходит с жонглером. По-моему, еще пара пальм, и бедняга в оазисе.
— Эти гадины плюются, да и попробуй залезть на них с полным ящиком инструментов… Тут и стремянка не поможет.
— Ладно, он же не виноват, что чуть-чуть двинутый. Будем с ним помягче.
Сержант Колон посмотрел на блюдо, после чего сунул в него палец и облизал.
— Э, да это ведь манка! У вас есть МАНКА! Самая обыкновенная ман… — Умолкнув на полуслове, он неловко кашлянул. — Да, конечно. Благодарю. А клубничный джем тут найдется?
Угощающий переглянулся с друзьями. Те в ответ лишь пожали плечами.
— Не знaeМ никакого клубничного джеМa, о кoТopoМ Ты говоришь, — осторожно ответил он. — Мы предпочиТаеМ есТь кускус с барашкoМ.
Он протянул Колону длинный деревянный шампур.
— О, вы обязательно должны попробовать клубничный джем! — весь во власти сладких воспоминаний, воскликнул Колон. — Помню, мальчишкой, вмешаешь, бывало, его в кашу, и… и… — Он посмотрел на слушателей. — Само собой, это было еще дома, в Уре, — завершил он.
Клатчцы понимающе закивали. Внезапно все встало на свои места.
Колон громко срыгнул.
Судя по тому, как на него посмотрели, он был единственным, кто знал об этом широко распространенном клатчском обычае.
— Итак, — небрежно полюбопытствовал он, — и где же у нас сейчас армия? Хотя бы примерно?
— А почему ты спрашиваешь, о полный газов?
— Да так, мы подумывали немного заработать, выступая перед войсками, — объяснил Колон. Он был чрезвычайно горд собственной изобретательностью. — Сами знаете… поулыбаться, попеть, не станцевать экзотический танец. Но для этого нам надо знать, где они находятся, верно?
— Извини меня, о жирный, но понимаешь ли ты, что я говорю?
— Да, очень вкусно, — наугад ляпнул Колон.
— Ага. Так я и думал. Значит, шпион. Но чей?
— Ну надо же! И кому только может прийти в голову отправлять шпионом такого идиота?
— Может, он из Анк-Морпорка?
— Да ну, брось! Разве что он строит из себя анк-морпорского шпиона. Настоящие анк-морпорцы вовсе не дураки…
— Ты так считаешь? Они готовят карри из какого-то порошка, и после этого мы считаешь из умными?
— Я знаю, откуда он! Из За-Луня! Они вечно за нами шпионят.
— И прикидывается анк-морпорцем?
— Встань на его место. Если бы ты изображал из себя анк-морпорского придурка, который разыгрывает из себя клатца, ты разве не выглядел бы точно так же?
— Но зачем ему притворяться, что он оттуда?
— А-а… это политика.
— Давайте лучше позовем Стражу.
— Ты что, с ума сошел? Мы же с ним РАЗГОВАРИВАЛИ. Они будут очень… ПЫТЛИВЫМИ.
— Это ты верно заметил. Но я знаю, что делать…
Файфель во весь рот улыбнулся Колону.
— По слухам, вся армия отправилась маршем в Эн-аль-Самс-ла-Лайза, — сказал он. — Только никому не говори.
— В самом деле?
Колон обвел взглядом собеседников. Те со странно-одеревенелым выражением на лицах наблюдали за ним.
— Судя по названию, место довольно крупное, — озадаченно произнес Колон.
— О, просто гигантское, — поддержал сидящий рядом.
Один из сотрапезников издал звук, который можно было принять за сдавленное хихиканье.
— И далеко отсюда?
— Нет, совсем рядом. Практически ты на нем сидишь, — добавил Файфель.
Он толкнул локтем соседа, плечи которого начали сотрясаться.
— О, ЯСНО. И большая армия?
— Большая. И имеет все шансы стать еще больше.
— Отлично. Просто отлично, — заключил Колон. — Э-э… а у кого-нибудь есть с собой карандаш? Готов поклясться, у меня он был с собой, когда…
С улицы донесся шум. Подобный шум способны создать только женщины, когда их много и все они одновременно смеются
[17]
. Посетители караван-сарая подозрительно уставились сквозь виноградные лозы.
Колон и сидящие рядом привстали и, выглянув из-за урны с виноградной лозой, увидели собравшуюся у колодца компанию. Какая-то старуха каталась от хохота по земле, а девушки, согнувшись пополам, хватались друг за друга в поисках поддержки.
До Колона донеслось:
— Повтори, что он сказал?
— Он сказал: «Чудно, а у меня он этого не делал!»
— А и правда! — хихикая, согласилась старуха. — С чего бы ему это делать?!
— «Чудно, а у меня он этого не делал», — повторил Шнобби.
