— Здесь, по крайней мере, ты прав.
После полудня Джаббар позволил ему снять с глаз повязку. Из песка торчали изгрызенные ветром нагромождения черных скал. Ваймсу показалось, что это самое заброшенное место на свете.
— Говорят, когда-то здесь все цвело, — словно прочитав его мысли, произнес Джаббар. — Земля была напоена водой.
— И что же произошло?
— Изменился ветер.
На закате они достигли высохшего русла реки. Оно вилось у подножий иссеченных ветром скал, и только глубокие тени, скрадывающие недостатки, возвращали камням былую форму.
— Это ведь здания? — спросил Ваймс.
— Раньше, очень давно, здесь был город. Разве ты не знаешь?
— А почему я должен это знать?
— Его построили твои люди. Город назывался Тактикум. В честь одного вашего военачальника.
Ваймс обвел взглядом осыпавшиеся стены и обрушившиеся колонны.
— В честь него назвали город… — словно размышляя вслух, произнес он.
Джаббар подтолкнул его локтем.
— Ахмед смотрит на тебя, — сказал он.
— Но я его не вижу.
— Конечно не видишь. Слезай. И надеюсь, мы еще встретимся в том месте, которое ты считаешь раем.
— Ну хорошо, хорошо…
Джаббар развернул верблюда. Удалился он гораздо быстрее, чем прибыл.
Ваймс присел на камень. Ни звука — только свист ветра в скалах да отдаленный птичий крик.
Кажется, можно услышать, как бьется сердце.
— Дзынь… дзынь… подзынь… — тревожно и неуверенно позвал Бес-органайзер.
Ваймс вздохнул.
— Ну что? Встреча с Ахмедом 71-й час?
— Э… нет… — Бесенок замялся. — Э-э… Созерцание клатчского флота…
— Кораблей пустыни, что ли?
— Э-э… пи-ип… ошибка номер 746, дивергентная темпоральная нестабильность…
Ваймс потряс коробочку.
— Ты что, сломался? — осведомился он. — Почему ты все время сообщаешь мне чье-то чужое расписание?
— Э-э… расписание верно для командора Стражи Сэмюеля Ваймса…
— Это я!
— Который из вас? — уточнил бесенок.
— Что?
— …Пи-и-ип…
Больше бес не сказал ни слова. Ваймс подумал, не выбросить ли сломанный Бес-органайзер, но Сибилла, если узнает, обидится… Так что он сунул коробочку обратно в карман и постарался вновь сконцентрироваться на пейзаже.
Камень, на котором он сейчас сидит, раньше, должно быть, был колонной. Чуть подальше высится гора булыжников. А ведь это разрушенная стена. Ваймс поднялся и двинулся вокруг каменной кучи. Шаги эхом отдавались среди остатков древних стен. Он понял, что бродит меж древних зданий, а точнее, там, где эти здания когда-то были. Периодически встречались то обломки лестницы, то источенное ветром основание очередной колонны.
Одно из таких оснований слегка возвышалось над другими. Подтянувшись и оказавшись на плоской площадке, Ваймс обнаружил там две гигантские ноги. Наверное, раньше здесь стояла статуя. И насколько Ваймс знал статуи, стояла она, скорее всего, в какой-нибудь благородной позе. Теперь от позы ничего не осталось, кроме обломанных у щиколоток ног. Вид не особенно благородный.
Спускаясь, он заметил уцелевшую благодаря расположению — с подветренной стороны — надпись. Буквы глубоко врезались в постамент. Напрягая глаза в тусклом вечернем свете, он прочел:
«АБ ХОК ПОССУМ ВИДЕРЕ ДОМУМ ТУУМ».
Так… «домум туум», кажется, «твой дом»… А «видере», помнится, «я вижу»…
— Что? — спросил он вслух. — «Отсюда я вижу твой дом»? Какие возвышенные чувства призвана выразить эта фраза?
— Думаю, похвальбу и угрозу, сэр Сэмюель, — отозвался Ахмед 71-й час. — Чрезвычайно характерно для Анк-Морпорка.
Ваймс замер. Голос шел прямо из-за спины.
И это действительно голос Ахмеда. Но лишенный привкуса верблюжьей слюны и звука гравия, что были присущи ему в Анк-Морпорке. Нет, теперь это была протяжная речь человека благородных кровей.
— То, что ты слышишь, — эхо, — продолжал Ахмед. — Я могу находиться где угодно. Кто знает, быть может, в эту самую секунду я целюсь в тебя из лука.
— Но ты ведь не спустишь тетиву, не так ли? Для нас обоих на кон поставлено слишком многое.
— О, ты считаешь, у воров имеется честь?
— Насчет этого не знаю, — покачал головой Ваймс. Ладно, была не была. Или больше не будет его. — А у стражников она есть?
Глаза сержанта Колона расширились.
— Переместить вес моего тела вбок? — испуганно переспросил он.
— Так управляются ковры-самолеты, — спокойно объяснил лорд Витинари.
— А что, если я свалюсь?
— Тогда здесь станет гораздо свободнее, — заявила бесчувственная Бети. — Не тяни, сержант, тебе есть что смещать.
— Ничего и никуда я смещать не буду, — твердо заявил Колон. Он всем телом распростерся на ковре, обеими руками вцепившись в кромку. — Это противоестественно, когда между тобой и всем известным мокрым местом нет ничего, кроме жалкой тряпки.
Патриций глянул вниз.
— Мы не над морем летим, сержант.
— Вы прекрасно знаете, что я хотел сказать, сэр!
— А не могли бы мы слегка снизить скорость? — осведомилась Бети. — Ветер вторгается в мою личную жизнь, если вы понимаете, о чем я.
Лорд Витинари вздохнул.
— Мы и так летим не слишком быстро. Думаю, это довольно старый ковер.
— Да уж, обтрепался, — согласилась Бети.
— Заткнись! — рявкнул Колон.
— Смотрите-ка, он такой ветхий, его можно пальцем проткнуть…
— Закрой рот, я сказал!
— Чувствуешь, как он колышется при каждом твоем движении?
— Ты замолчишь или нет?
— Эй, а вот те пальмы отсюда ну совсем крохотные.
— Шнобби, ты ведь боишься высоты, — вдруг вспомнил Колон. — Точно знаю, что боишься.
— Это сексуальный стереотип!
— Ха!
— Вот тебе и ха! Я вижу, как ты на меня смотришь. Словно я вот-вот подверну ногу, а потом замучаю всех своими нытьем и жалобами. Но я докажу тебе, что женщина ничем не хуже мужчины!
— В твоем случае, Шнобби, практически никакого отличия. Ты на солнце перегрелся, вот что я тебе скажу. Ты не женщина, Шнобби!
Бети фыркнула.
— Типичная дискриминация по половому признаку. А чего еще можно было ожидать от такого типа, как ты?
— Но ты правда не женщина!
