— Да, — сказал Сергей, нажав кнопку на телефоне.
— С добрым утром, — послышалось в ответ. — Ты еще спроси не разбудил ли я тебя?
Громов узнал голос редактора.
— В чем дело?
— Все агентства передают, что ливанские ракеты бомбят Хайфу.
— Ты позвонил, чтобы предупредить меня — пора бежать в бомбоубежище? Спасибо за такую заботу!
— Не для этого. Хотел спросить, что у вас происходит?
— Я сплю. Ни о каких ракетах не слышал.
В ту же секунду послышался противный звук воздушной тревоги. Он был глухим, поскольку с трудом пробивался сквозь толстое стекло, но все-таки достаточно мощным, чтобы поднять из могил даже мертвецов, а уж живые, заслышав его, должны были сразу же бежать в ближайшее укрытие. Учения воздушной тревоги проводились постоянно, все местные знали, куда при ней нужно бежать, а для приезжих повсюду были развешаны указатели со стрелками.
— У нас, кажется, начинается, — сказал Сергей. — Я тебе позвоню потом.
— Давай, пока!
Сигнал длился ровно одну минуту, потому что именно столько времени требовалось ливанским ракетам, чтобы долететь от границы до города. За это время следовало собраться и добежать до бомбоубежища. Сергей прикинул, что за минуту он в лучшем случае оденется, так что ни в какое укрытие он прятаться не станет, понадеялся на русский «авось». Он тут же позвонил Илье, которого воздушная тревога тоже разбудила, но тот даже с кровати не встал, а только злился оттого, что сирена мешает ему вновь заснуть, словно это была всего лишь надрывающаяся под окнами автомобильная сигнализация.
— Ты бы лучше встал, камеру вытащи на балкон, посмотри, может увидишь, где ракеты упадут, — посоветовал ему Громов.
Игоря в номере не было. Но как раз из-за этого-то волноваться не стоило. Вот он, наверняка, помчался в бомбоубежище, по дороге натягивая все из одежды, что успел прихватить с собой. Хотя, за минуту, пожалуй, лишь успеешь обмотаться простыней, словно римский патриций. Сирена смолкла, взрывов пока не было слышно.
— Учебная тревога что ли? — позвонив, спросил Илья.
— Не думаю, — сказал Сергей. — Давай на улицу выйдем, спросим, может кто что-нибудь знает.
— Давай, — обреченно согласился Илья.
Они поспешно собрались, вышли из номеров и спустились на лифте до первого этаже. Пока они ехали вниз, Громов думал, что пользоваться лифтом во время обстрела, как и во время пожара, категорически запрещается — он ведь может застрять, и тогда останешься в нем, как в тюрьме, будешь гадать — кто до тебя быстрее доберется — пламя, ракета или спасатели. Впрочем, они не потащили бы свою аппаратуру с пятнадцатого этажа пешком, даже под страхом смертной казни.
Входная дверь гостиницы не успевала закрываться — таким интенсивным было движение. Кто-то выбегал, нагруженный сумками, камерами, кто-то вбегал за новой партией аппаратуры. Холл напоминал растревоженный улей или скорее военную часть, получившую приказ к выступлению. Стоявшие возле гостиницы машины с тарелками на крышах, спешно загружались экипажами и уезжали.
— Так-с, что-то все-таки случилось, — сказал Сергей.
Навстречу им шел Игорь.
— Я за вами. Зря вы в бомбоубежище не пошли.
— Надо выяснить, что происходит, — сказал Сергей. — Вроде по Хайфе ни одна ракета не попала.
— По Хайфе нет, — сообщил Игорь, — попала в одну деревушку неподалеку от города. Я знаю, где она находится.
— Да-а-а? — приободрился Сергей. — Далеко?
— Минут за двадцать доедем.
— Тогда поехали.
Хорошо, что они взяли с собой аппаратуру, а то пришлось бы за ней возвращаться.
Громовым уже овладел азарт игрока, когда каждая минута дорога, потому что за призом пустился не он один, а вон их сколько — искателей сенсаций. От гостиницы отъехало не менее десятка машин. Те, кто сидит в них, доехав до деревушки, будут рыскать меж разрушенных домов, искать спасшихся, подсовывать им к губам микрофоны на выдвижных удочках. Пусть погорельцы и двух слов связать от горя не смогут, их причитания тоже пойдут в эфир, разнесутся по всему свету уже через несколько часов. Главное успеть все заснять, пока не утихли пожары, пока не эвакуировали всех раненных и не увезли убитых, если таковые будут. В подобных ситуациях репортеры становятся очень циничными. Сергей отчего-то думал, что непременно увидит пылающие разрушенные дома, зарево от которых видно за много километров, но выяснилось, что все совсем иначе.
И все-таки в призовую тройку в этой гонке Громов не попал. Что неудивительно, поскольку в путь он отправился позже основных конкурентов. Правда, ему удалось кого-то обогнать, но это уже не имело большого значения.
Деревня просыпалась. Не пожелай она это сделать, ее бы просто разбудили. Сотрудник вневедомственной охраны в синей форме и с пистолетной кобурой на поясе, давал интервью. Чувствовалось, он говорил это уже не раз, выучил слова, словно текст роли и произносил их почти без эмоций.
— Ракета упала не в деревню. В поле. Она не взорвалась. Я уже сообщил куда надо. Бомбу обещали забрать, когда будет нужно.
Точное место падения охранник показать не мог, не способен был даже указать его примерно. Искать в поле, уткнувшуюся в землю носом ракету, зарывшуюся в нее до металлического оперения, было все равно, что искать иголку в стогу сена. Можно день пробродить, до сумерек и все впустую.
— Не советую я ее искать, — сказал охранник, — она же не взорвалась. Вдруг взорвется?
Он, к удивлению Сергея, сказал это на ломанном русском. Ладно бы, если по-русски с ним заговорил еврей, услышав, на каком языке между собой переговариваются журналисты, здесь ведь было много выходцев из Советского Союза, которые селились на севере страны, но охранник был арабом.
— Я учился в Воронеже, — пояснил охранник, — на врача. Врачей здесь много. Большая конкуренция. Работу трудно найти по специальности.
Сергей вспомнил, как во время прошлого своего приезда в страну наблюдал сценку в Иерусалиме, когда отчаянно, чуть ли не с пеной на губах, ругались еврей и араб. Ругались они чистейшим русским матом. Язык этот был превосходно понятен и тому и другому. Он был языком международного общения, а не английский, потому что еврей приехал из Советского Союза, а араб там учился.
Охранник огляделся по сторонам, наверное, выясняя — не надо ли кого спасать из местных жителей от слишком назойливых журналистов. Большинство из них уже уехали. Одна ракета, упавшая где-то в поле, не стоила большого внимания.
— Могу напоить кофе, — предложил охранник.
— Очень хорошо, — сказал ему Сергей.
Все равно спешить им было некуда. Съездили они зря, ну или почти зря, потому что и поле и эти дома, были как раз тем раком, который на безрыбье станет рыбой. Разговор с арабом тоже мог получиться интересным, хотя, скорее всего для работы ничего из него использовать не удастся, но подобное общение всегда полезно, чтобы прочувствовать ситуацию.
