В заключение долгого, изматываюшего допроса Верховный торжественным голосом произнес:
— Только что над тобой состоялся шариатский суд, и он признал, что ты виновен. Аминь!..
— И… каков приговор?..
— Понятное дело. Смерть за смерть.
— Помилуй, отче…
— Аллах помилует. Отныне ты передаешься в его руки. Как он решит, так и сделает, понятно?
* * *
Приближался день, когда в торжественной обстановке должна была произойти инаугурация первого президента Карачаево-Черкесской республики Владимира Семенова.
Это событие планировалось провести в Доме правительства.
Дело в том, что всего несколько дней назад Верховный суд республики после бесконечных проволочек и постоянных откладываний признал наконец победу Семенова на выборах. Выборы, напомним, состоялись еще в мае.
Дату инаугурации определил сам Семенов, но она держалась пока в секрете: опасались возможных провокаций.
Обстановка в республике снова накалилась.
Матейченков и его штаб проанализировали обстановку и пришли к выводу, что грядущая инаугурация — под большим вопросом. Дело в том, что противники Семенова, и прежде всего Станислав Дерев, не дремали, и в ближайшее время можно было ожидать, что в верховный суд России последуют по меньшей мере четыре апелляции, опротестовывающие решение Верховного суда республики.
Авторы апелляций легко угадывались. Во-первых и в главных, это штаб Станислава Дерева.
Во-вторых — центризбирком КЧР, в чью компетенцию вторгся республиканский Верховный суд, который явился всеобщим возмутителем спокойствия.
В-третьих и в-четвертых — обе Генеральных прокуратуры — КЧР и РФ.
Все эти соображения генерал Матейченков выложил Завитушному, когда они пили чай в его гостиничном номере после длинного трудового дня.
— Да, предстоят еще нам схватки боевые, — вздохнул Сергеич.
— Да еще какие…
— Одного я понять не могу, товарищ генерал. — При чем здесь обе генпрокуратуры?
— Объяснить?
— Объясни, но только не через «ж».
— Все очень просто. У обеих прокуратур претензия одна, но очень принципиальная. Видишь ли, согласно российским законам результаты выборов может определять только избирательная комиссия.
— А кто еще?
— Больше никто.
— Так записано в российской конституции?
— И в вашей тоже.
— Послушай, Иван Иванович! А что если Владимир Семенов наплюет на всю эту казуистику и сам проведет инаугурацию?
— Боюсь, не получится.
— Почему?
— Ты же сам знаешь, что здание правительства уже несколько дней оцеплено черкесами и абазинцами.
— А если разогнать их?
— Не пойдет
— Почему?
— Я не допущу.
— Ты враг Семенова?
— Я враг кровопролития.
— Да, обстановочка…
Матейченков усмехнулся:
— Хуже губернаторской.
— Ладно, Иваныч, тут я с тобой согласен: порядок прежде всего, — произнес Завитушный. — Иначе мы все очутимся в таком бардаке, который обещал на митинге мужичонка, если его изберут президентом. Помнишь?
— Бесплатный, что ли?
— Ну да, с московской обслугой. Но ведь Семенов мужик умный, и может поступить проще: не связываться со зданием Правительства и провести инаугурацию в любом другом месте…
— На его месте я бы так и поступил.
* * *
Понурив голову, стоял Магомет-Расул перед повелителем всего мусульманского мира.
— Ну, чего стоишь? Делать нечего? Собирайся к отлету, завтра летишь на Северный Кавказ.
— Но ведь шариатский суд…
— Ты о суде Аллаха? — перебил Верховный и изобразил на лице давешнюю улыбку, от которой было страшно. — Так не волнуйся: Всевышний сам определит, где и когда нужно рассчитаться с тобой. Проводи шейха в его комнату, — велел он безмолвному слуге, который в этот момент вошел в помещение.
* * *
В служебном кабинете, выделенном генералу Матейченкову, резко зазвонил местный телефон. Полпред за несколько месяцев так и не смог привыкнуть к его визгливому, наглому тембру. Он потянулся и поспешно снял трубку:
— Слушаю.
— Добрый день, Иван Иванович.
— Привет.
— Это Владимир Семенов. Не узнаешь?
— Теперь узнал, просто никогда не слышал твой голос по телефону, — произнес Матейченков.
— Я сразу к делу, времени мало.
— Не возражаю.
— Ты меня однажды выручил.
— Было дело.
— Я добра не забываю. А вопрос у меня такой. Скажи, пожалуйста, как понимать твое бездействие?
— Ты о чем?
— Митинги разрастаются, буйствуют… Им уже места на площади не хватает… В провинции та же картина… И все они направлены против меня. Дом правительства блокировали, как только прослышали, что я там собираюсь провести свое вступление в должность президента… Скажи, разве это порядок?
— Непорядок.
— Можно что-нибудь предпринять?
— Разговор не телефонный, товарищ Семенов, — произнес Матейченков. — Приезжай ко мне, тогда поговорим.
— Когда?
— Да хоть сейчас.
Владимир Семенов появился через пятнадцать минут. Говорили долго и о многом.
Дежурного Матейченков попросил никого не впускать, чтобы не мешали.
* * *
Молчаливый слуга привел шейха в стандартную гостевую комнату — идеальный куб со стандартной спартанской меблировкой, где одна из стен служила одновременно и осветительной панелью. К двери снаружи была привинчена табличка с номером — 393. Оставшись один, проштрафившийся шейх первым делом тщательнейшим образом проверил всю меблировку и обстукал стены с единственной целью — обнаружить жучки-подслушиватели или трансляторы, о которых столько было разговоров среди тех, кому доводилось бывать в резиденции Верховного. В этой же комнате он был помещен сразу по приезде.
Он никаких подслушивающих устройств не обнаружил, и тут же устыдился своей подозрительности.
Остановившись посреди комнаты, шейх раздумывал, что же делать дальше. Сложиться в дорогу было делом полминуты.
Да, необходимо запереться. Как же он раньше об этом не подумал?! Магомет-Расул в два прыжка подскочил к двери и тщательно запер ее, повернул рычажок до отказа, на два оборота. Подергал дверь — все в порядке, никто сюда не сможет войти. По крайней мере, суд Аллаха в эту ночь над ним не состоится. А завтра, завтра на рассвете он улетит на самолете, подальше от гнева Верховного.
