— Наверн, ты меня прекрасно понял. День на берегу моря принесет ему куда больше пользы, чем… день неподалеку от берега моря. Пошли уже, а то я совсем замерз.
— Ты совсем свихнулся? Кто знает, какие чудовища там водятся! Посмотри на этого бедолагу там, на берегу! Море, должно быть, кишмя кишит…
— Акулами, — подсказал главный философ.
— Вот именно! А также…
— Барракудами, — добавил главный философ. — Марлинями. Рыбами-мечами. И вообще, судя по виду, это место недалеко от Края, а, как рассказывают рыбаки, там водятся такие рыбы, которым ничего не стоит отхватить человеку руку.
— Н-да, — согласился Чудакулли. — Здоровенные рыбы…
Голос его вдруг изменился, приобретя некие странные нотки. Весь преподавательский состав знал, что на одной из стен кабинета аркканцлера висело чучело очень большой рыбы. Чудакулли охотился за всем и вся. Единственному выжившему петуху в радиусе двухсот ярдов от Университета оставалось кукарекать последние денечки,
— А джунгли! — продолжал главный философ. — Там же страшно опасно! В тамошних дебрях чего только не водится! Смертельно опасные зверюги. Может, там тигры! Или еще хуже: слоны, гориллы, крокодилы, ананасы! Я туда ни ногой. В общем, аркканцлер, я тебя целиком и полностью поддерживаю. Лучше замерзнуть здесь, чем столкнуться нос к носу с бешеным человекоядным чудищем.
Глаза Чудакулли ярко горели. Он задумчиво погладил бороду.
— Тигры, говоришь? — повторил он. И добавил немного иным тоном: — И… АНАНАСЫ!
— Дикие и смертельно опасные, — решительно подтвердил главный философ. — Один такой отправил на тот свет мою тетку. Мы всей семьей пытались спасти ее, но тщетно. А я ее ПРЕДУПРЕЖДАЛ, что едят их совсем не так, но старушка меня не слушала…
Декан искоса глянул на аркканцлера. Это был взгляд человека, который тоже очень не хочет возвращаться в стылую спальню и который вдруг сообразил, на какие рычаги следует жать.
— И я согласен, Наверн, — сказал он. — Нет уж, никто не заставит меня лезть через пространственную дыру на какой-то, видите ли, солнечный берег, где море кишмя кишит огромной рыбой, а джунгли — опасной дичью. — Декан зевнул зевком плохого игрока в покер. — О да, я лучше проведу ночь в старой доброй холодной кроватке. Не знаю, как ты, конечно. Аркканцлер?
— Мне думается… — начал Чудакулли.
— Да?
— А моллюски? — Главный философ с отвращением затряс головой. — Судя по пляжу, именно в таких местах эти дьявольские твари и водятся. Можете спросить у моего двоюродного брата, правда для этого вам потребуется хороший медиум. Из них не должна идти зеленая жижа, говорил я ему. И пузыриться они не должны! Но разве он меня слушал?
К этому моменту аркканцлер окончательно созрел — ему так и не терпелось присоединиться к многочисленным непослушным родственникам главного философа.
— Стало быть, пребывание на свежем воздухе пойдет библиотекарю на пользу, гм-м?.. — пробормотал он. — Часок-другой на солнце освежат бедолагу, вольют в него новые силы?
— Но, вполне возможно, нам придется биться за него не на жизнь, а на смерть, аркканцлер. Всякие звери так и жаждут заполучить его себе в лапы. — Декан был сама невинность.
— Гм-м, ты прав, я как-то не подумал об этом. Н-да, весьма важное замечание. Эй, прикажите доставить сюда мой пятисотфунтовый арбалет и стрелы с бронебойными наконечниками, а также дорожный набор таксидермиста! И все десять удочек! И четыре ящика со снастями! И весы побольше!
— Твоя предусмотрительность восхищает, — сказал декан. — Ведь у библиотекаря, когда он почувствует себя немного лучше, может возникнуть желание искупаться.
— Раз так, — вставил Думминг, — я пойду схожу за чародалитом и записными книжками. Надо выяснить, где мы очутимся. Вполне может статься, что это место и в самом деле ИксИксИксИкс. Уж очень у него чужеземный вид.
— А мне, пожалуй, не помешает прихватить пресс для рептилий и гербарий, — вступил в разговор завкафедрой беспредметных изысканий, только что сообразивший, куда ветер дует. — Готов побиться об заклад, там чрезвычайно богатый растительный мир.
— Я же займусь изучением примитивных аборигенок в юбочках из травы, — сообщил заядлый газонокосильщик-декан.
— Ну а ты, руновед, что делать будешь? — осведомился Чудакулли.
— Я? О-о, даже не знаю… — Профессор современного руносложения обвел затравленным взглядом коллег. Те ободряюще ему кивали. — Пожалуй, воспользуюсь случаем и почитаю.
— Правильно, — одобрил Чудакулли. — Потому что мы здесь — и пусть все зарубят себе это на носу! — мы здесь не для того, чтобы прохлаждаться! И не для того, чтобы получать удовольствие! Это ясно?
— А как же главный философ? — ядовито уточнил декан.
— Я? Получать удовольствие от ЭТОГО! О каком удовольствии может идти речь, когда там можно повстречать что угодно, вплоть до КРЕВЕТОК! — жалобно воскликнул главный философ.
Чудакулли помедлил, останавливая взгляд по очереди то на одном волшебнике, то на другом. Те в ответ лишь пожимали плечами.
— Послушай, дружище, — наконец нарушил молчание Чудакулли. — Я тщательно обдумал твой рассказ про моллюсков и, кажется, представил себе, что произошло между твоей бабкой и ананасом…
— …С ананасом это была тетушка…
— …Между твоей теткой и ананасом, однако… Что смертоносного в обычных креветках?
— Ха! Сам узнаешь, когда тебе на голову упадет целый ящик этих адских тварей, — фыркнул главный философ. — Мой дядюшка НАСМЕРТЬ разочаровался в креветках.
— Отлично, отлично, убедил. Возьмите на заметку, все! Избегайте ящиков с креветками! Это понятно? И мы туда не прохлаждаться идем! Все меня понимают?
— Разумеется, — хором отозвались волшебники.
Они все его понимали.
Завершив кошмар паническим воплем, Ринсвинд проснулся.
И увидел человека, который за ним наблюдал.
Скрестив ноги, человек сидел на фоне розовеющего утреннего неба. Он был черный. Не коричневый, ни иссиня-черный, но черный, как космос. Эта пустыня превращала людей в головешки.
Ринсвинд тоже сел и потянулся было за палкой. Но передумал. Рядом с черным человеком в землю были воткнуты два копья, а местные обладатели копий обычно умели ими пользоваться — потому что, если не научишься точно попадать в быстро движущиеся цели, придется есть то, что движется медленно. Кроме того, в руках человек держал бумеранг, с виду весьма угрожающий, совсем не похожий на те милые игрушки, которые швыряешь в воздух и которые потом неторопливо прилетают обратно. Нет, этот бумеранг был большим, тяжелым, плавно изогнутым — такие обратно не прилетают, потому что застревают в чьей-то грудной клетке. И казалось бы, ну что за оружие может быть из дерева? Смех да и только. Но стоило увидеть растущие здесь деревья, как желание смеяться мигом пропадало.
