— У нас нет на это времени, аркканцлер, — перебил его какой-то невысокого роста волшебник. — Давай отправим этого как-его-там обратно в преисподнюю и вызовем кого-нибудь поквалифицированнее .
— Прошу прощения?! — спросил Ринсвинд. — Преисподняя — это такое слишком теплое, преимущественно красного цвета место?
— Да!
— Ну надо же! Интересно, а как иксиане ее отличают? Там пиво теплее?
— Довольно препирательств, — прервал аркканцлер. — Мы осуществили ритуал призвания, и этот демон явился быстрее всех. Значит, он-то нам и нужен. Итак, Зануда, приступим. Не бойся, это будет быстро.
Думминг покачал головой и направился к костру. Госпожа Герпес скромно присела на камень. Прямо перед ней, постаравшись расположиться как можно ближе к огню, грелся библиотекарь. Он по-прежнему был чрезвычайно маленьким. «Может, его временной железе требуется больше времени, чтобы прийти в себя?» — подумал Думминг.
— Эй, госьпода, чем ви там заняты? — поинтересовалась госпожа Герпес.
Чтобы перекричать спорщиков, ей пришлось повысить голос, но даже если бы сейчас волшебники отбивались огненными шарами от всяких тварей, лезущих из Подземельных Измерений, госпожа Герпес все равно бы спросила нечто вроде: «Господа, что, возьникли какие-то затрюднения?» Она любила, чтобы ее информировали о таких вещах.
— Они встретили человека, который рисует настолько ЖИВЫЕ картинки, что ничего подобного я никогда не видел, — ответил Думминг. — И теперь, соответственно, преподают ему основы живописи. Всем кагалом. То есть комитетом.
— Госьпода проявляют интерес ко всемю, что их окрюжает, — заметила госпожа Герпес.
— Господа вечно суют свои носы в то, что их не касается, — возразил Думминг. — Не знаю, наверное, это у волшебников врожденное, но они не могут быть просто СТОРОННИМИ НАБЛЮДАТЕЛЯМИ. Сейчас, к примеру, они спорят, как правильно рисовать утку, но я слегка сомневаюсь, что у утки четыре лапы, а пока что они изобразили именно столько. И, откровенно говоря, госпожа Герпес, они ведут себя как котята на кухне, когда там ощипывают кур… А это что такое?
Библиотекарь обнаружил у костра мешок и теперь, подобно всем молодым млекопитающим в любой части света, пробовал на вкус его содержимое.
Сейчас он держал в лапках плоский и изогнутый деревянный предмет, раскрашенный многоцветными полосками — слишком многоцветными; в своей живописи старик пользовался куда меньшим количеством цветов. Думминга это насторожило. Библиотекарь проверил предмет на аппетитность, потом, думая о чем-то своем, постучал им по земле и, когда ничего не произошло, разочарованно отшвырнул прочь. После чего вытянул из мешка плоский деревянный овал на шнурке и попробовал на вкус шнурок.
— Это йо-йо? — полюбопытствовала госпожа Герпес.
— Когда я был маленьким, у нас такие штуковины назывались «ревунчиками», — сказал Думминг. — Вы раскручиваете «ревунчика» над головой, и он начинает забавно гудеть. — Думминг проиллюстрировал сказанное неопределенным взмахом руки.
— И-ик?
— О, ню разве он не прелесть? Посьмотрите, он повьторяет ваши движения!
Библиотекарь предпринял попытку раскрутить игрушку над головой. Шнурок сразу намотался ему на шею, а овалом малыша треснуло по затылку.
— О, бедняжька! Прошю вас, господин Тупс, распютайте его!
Пока Думминг высвобождал библиотекаря, малыш скалил клыки.
— Надеюсь, он скоро вернется в свой привычный облик, — сказал Думминг. — Иначе нашей библиотеке грозит нашествие картонных книжек про всяких кроликов и птичек…
Башня была ну слишком уж короткой. Фундамент в свое время сложили из камня, но потом строителям, судя по всему, надоело, и они прибегли к излюбленному методу: обиванию деревянного каркаса ржавой жестью. Витая расшатанная лестница вела вверх.
— Впечатляет, — вздохнул Ринсвинд.
— С крыши впечатляет еще больше. Поднимись наверх.
Пока Ринсвинд переползал со ступеньки на ступеньку, лестница угрожающе раскачивалась. Добравшись наконец до самого верха, он без сил распростерся на железной крыше. «Наверное, причиной всему пиво и волнение, — попытался успокоить себя Ринсвинд. — Не может быть, чтобы какая-то жалкая лестница так подействовала на меня».
— Отсюда разворачивается прекрасная панорама, не правда ли?
Аркканцлер приблизился к краю крыши и взмахом руки указал на город.
— Да уж, разворачивается, — подтвердил Ринсвинд, неуверенно ковыляя к гофрированным зубцам. — Видно аж до самого забо… Аргх!
Аркканцлер схватил его за воротник и оттянул от края.
— Это же… это… — Ринсвинд хватал ртом воздух.
— Хочешь спуститься обратно? Ринсвинд яростно глянул на аркканцлера и очень осторожно двинулся назад к лестнице. Готовый в любой момент отпрянуть, он посмотрел вниз и тщательно пересчитал ступени.
Затем бочком приблизился к парапету и рискнул бросить вниз еще один взгляд.
Весь Пугалоу был как на ладони: вон — огненное пятно пивоварни а вон — порт…
Ринсвинд перевел взгляд дальше.
Насколько хватало глаз, вдаль простиралась поблескивающая под лунным светом красная пустыня.
— Эта башня… — просипел он. — Какая у нее высота?
— Снаружи? Примерно полмили, — ответил аркканцлер.
— А изнутри?
— Ты же только что на нее поднимался. Два этажа.
— То есть, ты хочешь сказать, эта башня наверху выше, чем внизу?
— Здорово, правда? — довольно спросил аркканцлер.
— Очень… очень изобретательно, — выдавил Ринсвинд.
— О да, в нашей стране живут весьма изобретательные лю…
— Эй, Ринсвинд!
Голос донесся снизу. Ринсвинд очень осторожно взглянул на нижнюю ступеньку. Это был один из волшебников.
— Да? — отозвался он.
— При чем здесь ты! — рявкнул волшебник. — Я звал аркканцлера!
— Но Ринсвинд — это ведь я, — недоуменно произнес Ринсвинд.
Аркканцлер похлопал его по плечу.
— Совпадение, друг, — сказал он. — Меня тоже так зовут.
Думминг опасливо вернул «ревунчика» малышу-библиотекарю.
— На, на, бери, — сказал он. — Я отдаю его тебе, а ты перестаешь кусать меня за ногу — договорились?
Из-за скалы донесся урезонивающий голос:
— Господа, господа, нет никакой нужды драться. Предлагаю голосование: пусть поднимут руку все, кто считает, что у утки лапки перепончатые…
Библиотекарь еще несколько раз крутнул «ревунчика».
— Не самый удачный экземпляр, — прокомментировал Думминг. — Звук довольно слабый… Честно говоря, хотелось бы знать, когда они наконец угомонятся.
