— Ах вы, дураки, дураки. Что же вы опоздали? Без вас все выпили.
Оказалось, что на складе химической фабрики нашли спирт и несколько канистр его принесли в казарму. Одной, правда, по-братски поделились с поляками, жившими в соседней деревне.
Я небольшой любитель выпить, но тогда, пожалуй, пожалел о нашем опоздании. Пропустить стаканчик-другой в тех условиях я бы не отказался.
Ночь, правда, прошла относительно спокойно. Иногда слышались какие-то выкрики, но приписать это можно было обыкновенному результату выпивки. А вот утром были мертвые, и многие ослепли. У одних слепота позже прошла, но кое у кого осталась. Это произошло вследствие отравления метиловым спиртом.
В Германии метилового спирта для разных технических целей делалось много. По словам пробовавших, вкус его ничем не отличается от вкуса винного спирта. Даже опьянение наступает легче и быстрее. Однако он ядовит. Значительные дозы приводят к смерти, а небольшие отражаются на зрении. Советские солдаты, как побывавшие в плену, так и служившие в армии, придя в Германию, везде этот спирт находили и, само собой разумеется, его пили. Результаты не замедлили сказаться. Отравлений было много».
[127]
Может быть, вообще не стоило выдавать водку? Может быть, надо было установить фронтовой «сухой закон»? Но страшный парадокс войны в том и состоит, что от водки беда, но и без нее обойтись нельзя. Человек, ежедневно рискующий жизнью, должен как-то расслабиться, снять стресс.
Вот выдержки из дневника фронтовика:
«Дают по 100 граммов каждый вечер. Да и кормят хорошо. К празднику накапливаем понемногу водочки, чтобы выпить больше 100 граммов.
Немцы на Кавказе усиливают наступление. А город на Волге все держится!
12.11.42 г.
Праздник прошел почти хорошо. После торжественного собрания поужинали с выпивоном. Я употребил около 270 граммов. Был пьян, как случалось и раньше.
24.11.42 г.
Вчера праздновали годовщину нашего 687-го. Меня пригласили в президиум. Поместили фотокарточку в стенгазету. Комиссар рассказал историю полка. Потом смотрели концерт. Потанцевали и после 22 часов пошли ужинать. Был приличный выпивон, часто произносили тосты и особенно чествовали нашего Батю — Штыкова.
28.11.42 г.
Вчера после ужина немного потанцевали под баян. По 100 граммов не давали, потому что не летали. После вылета дают всему экипажу: летчику технику, вооружейнику.
09.11.43 г.
Вчера устроили праздник. Днем достали самогонки и перед обедом выпили всей эскадрильей. Вечером выдали по 200 граммов. Половина моей нормы. Пришлось добавить самогонки. У нас нет случаев полетов нетрезвых летчиков. Пока остерегаемся. Война во всем портит людей. Сколько я уже выпил водки и самогонки!
10.12.43 г.
Случилось! Стрельченко полетел пьяный и погиб.
12.01.45 г.
Заседал партактив. Итоги работы дивизии подводил подполковник Саприкин. Назвал лучших: Кузин, Лядский, Павленко. А уже год, как мы не имеем ни одной награды. Обвиняют в этом нашего начальника строевого отдела Солодовникова, который подавал документы на тех, кто его поил. Попадет под суд».
[128]
Автор дневника — Герой Советского Союза Тимофей Сергеевич Лядский. Летчик-штурмовик, человек невероятной отваги, обладавший исключительным везением. Он сумел выжить, воюя в штурмовой авиации с 1941 по 1945 год. Случай редчайший. Обычно считалось, что пилот Ил-2 в среднем успевает сделать 11 боевых вылетов, прежде чем погибнуть.
Сам Тимофей Сергеевич совершенно резонно не рассчитывал дожить до конца войны. Но ему повезло. Спрашивается, смог бы он и миллионы таких же фронтовиков спасать нервную систему от ежедневного ожидания встречи со смертью каким-либо иным способом, кроме водки? Увы, другого столь же эффективного средства уберечь рассудок на войне человечество пока не придумало. И обойтись без него на полях сражений практически невозможно.
Глава седьмая
Рубль в тылу Великой Отечественной
А как выглядели премиальные фронтовые выплаты на фоне зарплат в тылу? Сколько вообще получали советские граждане накануне войны и труженики тыла в военные годы?
Среднемесячная зарплата в союзной промышленности — 375 рублей в 1940 году, 573 рубля — в 1944 году.
Вот что в книге «Военная экономика СССР в период Отечественной войны» по этому поводу писал один из виднейших экономистов той эпохи, председатель Госплана СССР в сороковые годы Николай Александрович Вознесенский (кстати сказать, наиболее подробно осветивший эту тему): «Среднемесячная денежная заработная плата рабочих в союзной промышленности СССР увеличилась с 375 руб. в 1940 году до 573 руб. в 1944 году или на 53 %, причем в угольной промышленности она достигла 729 руб. и в черной металлургии — 697 руб. Среднемесячная заработная плата инженерно — технических работников в союзной промышленности выросла с 768 руб. в 1940 году до 1209 руб. в 1944 году; причем в угольной промышленности она достигла 1502 руб., а в черной металлургии — даже 1725 руб.»
[129]
Итак, Вознесенский утверждал, что средняя зарплата рабочих в союзной промышленности составляла в 1940 году 375 рублей. Здесь необходимо учитывать, что в СССР существовали предприятия союзного и республиканского подчинения, а также местная промышленность. В союзной промышленности средняя зарплата была более высокой, в местной — более низкой. Вознесенский не случайно сослался именно на зарплаты в союзной промышленности. В наиболее невыгодном положении, как правило, находились колхозники, чьи реальные доходы были намного ниже, чем у горожан. Итак, среднемесячная зарплата в союзной промышленности — 375 рублей в 1940 году, 573 рубля — в 1944 году.
Предвоенные доходы
А что о своих предвоенных зарплатах вспоминают ветераны? Насколько соответствует действительности утверждение Вознесенского?
Ройтман Яков Товьевич: «б 1936 году я начал работать строгальщиком на заводе имени Ленина (в Одессе — авт.). В цеху стояли два станка — немецкий и японский. Цех считался «закрытым» и выполнял только военные заказы. Работали в три смены, каждая по восемь часов. Решил начать самостоятельную жизнь и снял комнату в доме у старушки. Помню свою первую зарплату — 720 рублей. Эта сумма казалась мне огромной».
[130]
Зарплата пусть и не огромная, но весьма солидная. «Закрытый» цех с военными заказами в советскую эпоху — даже спустя несколько десятилетий после войны — это подразумевало серьезную оплату труда.
