Книга Война солдата-зенитчика. От студенческой скамьи до Харьковского котла. 1941-1942, страница 81. Автор книги Юрий Владимиров

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Война солдата-зенитчика. От студенческой скамьи до Харьковского котла. 1941-1942»

Cтраница 81

К сказанному еще добавил, что в данной ситуации – с тяжелой раной – земляку никуда не деться: ему прорваться к своим войскам не удастся и, так или иначе, придется сдаться в плен, надеясь, что немцы его пожалеют и окажут медицинскую помощь.

Солнце шло к закату, мне надо было возвращаться к товарищам. Поэтому я спросил земляка, чем ему могу помочь, но он ответил, что я все равно не в состоянии это сделать, что его товарищ обещал скоро вернуться и его одного не бросит. Я на это ответил, что сейчас, к сожалению, должен уйти, но, возможно, до наступления темноты опять приду к нему, и мы тогда, может быть, ночью уйдем отсюда втроем. На всякий случай мы попрощались, и я ушел.

Когда я появился у товарищей, они все уже были со свежевыбритыми лицами, а комиссар еще и с неаккуратно подстриженной головой, выглядевшей как после стрижки ее машинкой. Теперь он совсем не отличался от рядового бойца пожилого возраста. (А мне, как я выше отмечал, бриться не надо было, так как борода на лице еще не росла, а волосы на голове почему-то перестали расти и, кроме того, начали понемногу вылезать клочьями.)

Товарищи накрыли на траве «стол» на ужин, мы снова погрызли остатки концентрата из пшенной каши, съели принесенные мною рыбину, кусок хлеба и еще что-то. Запили все съеденное водой из речки. Затем пошел разговор – что делать дальше. Комиссар предложил лейтенанту и старшине отправиться вместе с ним из леса ночью на северо-восток, выйти из леса и подойти опять к тому самому месту, где стоят наши покинутые экипажами разбитые или пустые небоеспособные танки. Вероятно, можно попытаться оттуда двинуться к правому берегу реки Северский Донец. Если же попытка не удастся, то придется сдаться в плен. Что касается меня, то он порекомендовал мне лучше всего присоединиться к моим двум землякам – татарам, мотивируя отказ взять меня с собой тем, что группа из четырех человек может оказаться слишком большой. А если я буду идти в другой группе, то возрастет шанс хоть кому-то из всех нас выйти к своим. Кроме того, землякам будет легче идти, поскольку один из них тяжело ранен и будет все время нуждаться в помощи. Лейтенант и старшина поддержали комиссара. Мне тоже мотивы товарищей показались логичными. Винтовку и маленькую саперную лопату решили с собой не брать.

Наконец, мы попрощались, пожелали друг другу удачи, и я, надев на себя шинель, вещевой мешок со всем содержимым в нем, включая котелок, кружку и флягу, отправился к месту, где находился земляк. Но, к моему очень большому огорчению, его уже там не было. Куда он делся со своим другом, не знаю…

Солнце уже закатывалось. Идти назад к товарищам было бесполезно и поздно, делать было нечего, и я принял решение один выйти из леса, направившись к его юго-западной опушке. А на ней свои дальнейшие действия решил совершить, только положась на предначертанную мне сверху судьбу, то есть следуя принципу «куда кривая выведет». В связи с этим задумал поступить следующим образом: выхожу из леса, и если за ним немцев нет, то буду сначала обходить его по краю, а потом по полю двигаться на юго-восток, ориентируясь ночью на Полярную звезду, чтобы попытаться пробиться к своим. А если немцы за лесом есть и через их расположение невозможно будет пройти, то сдамся им в плен, к чему я, по существу, еще с утра был готов.

Приближаясь к краю леса, я вдруг почувствовал тянувшиеся с его опушки очень вкусные запахи горячего супа, шницеля, какао и еще чего-то приятного. Это означало, что за лесом немцы приготовили или готовят себе на полевой кухне ужин и, может быть, даже только что поужинали.

Между раскидистыми деревьями возникли широкие промежутки, ярко освещаемые лучами садящегося за горизонт солнца, и стало ясно, что лес почти закончился. И как раз на этом месте пролег какой-то полусухой ров, густо заросший ивняком и высокой, почти в человеческий рост, травой.

Я остановился ненадолго и задумался, стоит ли мне преодолевать это возникшее передо мной естественное препятствие или обойти его, снова уйдя назад. Решил все же пройти напрямик и сделал несколько шагов вперед, невольно создав при этом громкий треск от ломавшихся под ними пересохших сучьев. И в это время внезапно мой нос среди всех приятных запахов, распространявшихся вокруг, уловил также характерный неприятный запах свежего человеческого кала. Одновременно на глаза попался сидевший на корточках ко мне голым задом на нескольких плотно уложенных шестах перед вырытым наспех длинным отхожим рвом… немецкий солдат в темновато-голубой форме пехотинца. Он, оказывается, справлял большую нужду и одновременно вел разговор с товарищами, находившимися где-то рядом.

Я инстинктивно резко повернулся назад, стараясь уйти снова в глубь леса, но в это время зацепился ногами о кусты ив и валявшиеся на земле сухие сучья, которые очень сильно затрещали. В результате свалился в глубь рва – в обрывистое русло высохшего ручейка, скрытое сверху обильной, густой и высокой растительностью. Немцы, разумеется, треск услышали, почувствовали опасность, но еще не успели меня увидеть. Раздался крик: «Wer kommt? Halt!» («Кто идет? Стой!») Не получив ответа, они сразу же начали на всякий случай стрелять в мою сторону по хорошо скрывавшим меня зарослям. Пули засвистели очень близко надо мной, сбивая листья с травы и деревьев.

Я понял, что теперь убежать назад в чащу леса и таким образом спастись для меня уже невозможно и что вот-вот буду застрелен, если срочно не предприму решительную меру: не сдамся стреляющим в плен. Но как же это сделать, чтобы не быть убитым? Но решение пришло мгновенно: как только на миг стрельба прекратилась, со всей мочи и как можно громче закричал по-немецки те известные мне слова, которые посчитал подходящими в сложившейся ситуации: «Nicht schiessen, bitte nicht schiessen, ich komme, ich komme!» («Не стрелять, пожалуйста, не стрелять, я иду, я иду!») Дальнейших выстрелов не последовало, и установилась короткая тишина. Воспользовавшись ею, быстро взял в руки лежавший рядом длинный и не очень кривой сучок, вынул из кармана брюк свой носовой платок, зацепил его за конец сучка и образовал, таким образом, парламентерский флажок. Затем, продолжая лежать среди высоких и густых зарослей и молодых деревьев, как можно выше поднял этот флажок над собой. При этом снова крикнул громко те же самые немецкие слова, осторожно встал на ноги и, не опуская флажок, шагнул вперед на несколько метров.

Меня встретили трое немецких солдат с автоматами в руках и сразу же задали вопрос: «Sprechst deutsch?» («Говоришь по-немецки?») Я ответил: «Sehr wenig». («Очень мало».) Дальше последовал другой вопрос: «Viel Kameraden im Wald?» («Много товарищей в лесу?») – «Nein, nein» («Нет, нет»), – соврал я. «Aber wo hast du denn dein Gewehr?» («Но где же твоя винтовка?») – задали еще один вопрос. Но я его не понял и дважды пожал плечами, раздвинув в стороны руки. Тогда немцы показали мне руками и продемонстрировали звуками «пах, пах», что это такое, после чего я понял, о чем они хотят знать, и ответил: «Nicht Gewehr». («Нет винтовки».)

Потом солдаты встали сзади меня и, сказав: «Jetzt gehe vorne» («Теперь иди впереди»), повели меня сначала к расположившейся на краю леса группе своих товарищей, усевшихся поужинать и покурить возле полевой кухни, а потом – к нескольким автомашинам и брезентовым палаткам…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация