Суэггеру было что вспомнить о каждом из этих людей. Они были героями его детства: не футболисты, асы-истребители или врачи, побеждающие недуги, а стрелки, такие же, как и его отец. Но говорить об этом было нельзя, поскольку подобная память не принадлежала горному инженеру Джеку Брофи.
— Когда я пытался узнать больше об этом деле, — сказал он, — думаю, что многих из них читал. Уверен, что они прожили хорошие жизни.
— Конечно, — согласился Марти. — А глянь-ка сюда… — и следующие полчаса были проведены в разглядывании его сокровищ, неимоверное множество которых было распихано по полкам. У него были спортивные пистолеты калибра.22 последних шести моделей производства его отца с первыми серийными номерами — нетронутые, в аккуратных картонных упаковках. У него был экспериментальный автоматический «Кольт» двойного действия,
[282]
предложенный войскам в начале шестидесятых в качестве возможной замены правительственной модели.
[283]
У него была тяжёлая целевая
[284]
винтовка «Винчестер» калибра.300 «Холланд и Холланд»
[285]
, с которой Арт Хэймон установил двадцать семь национальных рекордов в конце тридцатых — пока его не потеснил великий Лон Скотт. У него была винтовка Генри № 15 с бронзовой ствольной коробкой, та самая, которая «заряжалась в воскресенье и стреляла всю неделю»,
[286]
впоследствии ставшая «Винчестером» модели 1873 года, завоевавшим Запад — причём как для краснокожих, так и для бледнолицых. Были у него «Кольты», «Смиты», «Марлины» — все изысканные, безупречным образом сохранившие свою славу.
— Продал бы ты их, Марти, — порекомендовал Ричард. — Как раз дом покрасить хватит.
— Э, нет. История не продаётся. По крайней мере — эта история. Я надеюсь, — пусть даже это снова мечта, а не надежда, — выставить всю коллекцию в собственном музее. Может быть, и в этом доме, но только обновлённом. Это будет наследие Адамсов.
— Марти, только не говори мне, что ты потерял тот кейс, — Суэггер взял коня за рога. — Зубы нам заговариваешь?
— Нет, нет, он на месте. Вижу, вы заждались, ребята. Ждите тут. Кофе?
— Не сейчас, — отказался Суэггер. — От греха подальше, а то вдруг кейс оболью.
Все посмеялись.
Марти подошёл к стене и потянул известный только ему привод, отчего книжная полка со всем, что на ней лежало, повернулась на петлях — шедевр 1932 года — и явила скрытую за ней сейфовую дверь — стальную, чёрную и мрачную. Нагнувшись к колесу набора кода, он надавил на находящуюся под ним рукоять, отчего на всю комнату эхом разлетелось металлическое клацанье, настолько громкое, что могло бы пробудить к жизни мёртвых животных на стенах, потревожить пыль на книгах и, может быть, заставить повернуться в гробах парочку мёртвых Адамсов.
Сейфовая дверь отворилась, и Марти нырнул в проём.
Появившись снова, он уже был в белых перчатках. В руках он нёс солидно сработанный и вместе с тем весьма изящный кейс из свиной кожи и холста, размерами примерно два фута в высоту, три в длину и фут в ширину, который и положил на пустой кофейный столик перед двумя посетителями (по факту — перед Суэггером, так как вклад Ричарда на этот раз был пренебрежимо мал). Суэггер жадно впился в него глазами, надеясь ухватить скрывавшийся смысл.
Возраст хорошо побил его, оставив повсюду пятна, потёртости и царапины, однако не соизволив нарушить целостности. Цвет кожи подёрнулся благородной патиной, сменившей цвет кейса с утилитарно-практичного на изысканно-утончённый. Боб не притронулся к нему, но едва не уткнулся носом в попытке углядеть любые вплоть до самых мелких детали. Замки были поцарапаны ключом, но Боб заметил, что между корпусом кейса и крышкой не было никакого зазора, что говорило о плотности прилегания и подогнанности.
— Ключа нет? — спросил он.
— Нет. Может быть, если наведаться в полицию штата Арканзас и добыть пожитки мистера Олбрайта, оставшиеся после его смерти в 93 м, то ключ окажется на цепочке. Но прямо здесь — нет.
— Очень не хотелось бы ломать его при вскрытии — сказал Ричард.
— Мы можем пригласить судебного слесаря, который вскроет кейс, не повредив ему, при этом заверит возраст замка, датирует его и нотариально оформит акт вскрытия.
— Вот видишь, я об этом и не подумал бы, — порадовался Марти.
— Марти, есть у тебя лупа? На бирки нужно поглядеть.
— Конечно, — Марти отлучился к своему столу, добыл там лупу и передал её Бобу. — Но я бы только в перчатках с ярлыками работал.
— Понял, — ответил Боб.
Ричард смотрел из-за его спины, а Марти— с другой стороны стола. Все ждали вердикта инспекции Боба.
В стеклянном круге лупы красная единица мельтешила в фокусе, пока Боб не нашёл расстояние между рассматриваемым объектом, стеклом и глазом, дававшее ясное изображение. Теперь он изучал каждый квадратный дюйм. На иссохшемся красном бумажном ярлыке под печатной шапкой девиза компании, гласившего: «АВИАЛИНИИ БРАНИФФ: В СВЕТЛОЕ БУДУЩЕЕ!» было видно, что чёрный карандаш клерка вывел куриным почерком:
Дата: 11-24-63
Рейс: 344 ДалРич
Псжр: Скотт, Л.Д.
Ярлык был обёрнут вокруг обеих ручек кейса, увязывая их воедино. Поскольку ручки находились на разных половинках кейса, было ясно, что с двадцать четвёртого ноября 1963 года кейс не открывали. Время не повредило плотной бумаге и, по крайней мере при бережном обращении Марти, концы ярлыка плотно прилегали друг к другу, что говорило о стойкости и надёжности клея, удерживающего оба конца вместе. Однако, ярлык смотрелся хрупким, словно так и собирался осыпать пол хлопьями давным-давно засохшего клея.
— Смотрится чертовски подлинным, — наконец вынес вердикт Боб. — Думаю, нам понадобится эксперт, который заверит подлинность ярлыка «Браниффа» соответствующего отрезка времени и проведёт анализ клея — тем ли клеем пользовались в «Браниффе»?
— Где бы нам такого взять? — спросил Марти. — Такие знания на каждом углу не встречаются.
— Люди, работающие с уликами в ФБР, отлично справятся с этим. Не забывай, что это улика, относящаяся к преступлению. Я думаю, что нам пора уведомить правоохранительные органы.
— Я бы не спешил, — не согласился Марти. — Эти парни могут осветить всё по своему и присвоить славу и деньги. Ненавижу быть наёмником, но мне надо дом покрасить, а этот кейс — чистое золото.
