— Могу ли я попасть туда в другой раз? — спросил Суэггер.
— Обсудим это на комитете — ответил офицер и улыбнулся своей же шутке. — Всё возможно для человека с полным карманом.
— Отлично.
— Я вернусь через четыре часа, — закончил офицер. — Ни секундой больше.
Они работали стоя на коленях, как бы из уважения к материалу перед ними.
«Станция 14-Альфа» — гласила надпись на коробке. Это была нужная им коробка с записями КГБ из Мехико в том году и в том месяце. Все столпились вокруг неё, вытащенной Стронским со своего места и поставленной на пол для тщательного разбора. Тут было всё, ради чего прибыл Боб: сами документы, а в них— доказательства либо следы подчисток.
Боб нагнулся и осмотрел картонную коробку, набитую документами, связанными красной лентой, отсвечивающей отражённым светом карманного фонарика Стронского. Нагнувшись ещё ниже, он внимательно осмотрел узел на ленточке.
— Был ли он многократно развязан и снова завязан? — спросил он. Двое его коллег также присмотрелись.
— Я вижу следы от старого узла на ленточке, так что как минимум однажды узел развязывали, — сказала Рейли, — но не похоже, что узел беспокоили постоянно. Думаю, этот след остался с того времени, когда здесь был Норман Мейлер в 93 м или 94 м, и тогда же коробку открывали в последний раз. Они развязали ленточку, нашли и забрали доклад от людей КГБ в том месте об Освальде и отнесли его Норману в комнату для чтения.
— Кто-нибудь видит следы вмешательства после этого?
Все смотрели, как Стронский водит фонариком вокруг неаккуратного вороха бумаг. Загнутые и потрёпанные края торчали там и тут, с боков торчали углы небрежно вложенных листов. Стронский мягко провёл рукой по неровным краям кипы, словно пропуская через ладонь колосья пшеницы и облако пушистой бумажной пыли поднялось в воздух, клубясь в лучах фонарика.
— Не похоже, что сюда часто наведывались, — подытожил Суэггер. — Все согласны?
— Дай-ка сравню с другими, — сказал Стронский. Прихватив фонарик, он прошёлся по другим коробкам, изучая случайно выбираемое содержимое. Вернувшись, он сказал — Там всё то же самое. Пыль, хаос, бумага по краям практически рассыпалась.
— Отлично, — ответил Суэггер. — Итак, что мы видим?
— Я вижу, что тут всё поделено на месяцы, — сказала Рейли. — Начнём с сентября, когда туда Освальд явился?
— Пожалуй, так будет логичнее всего.
Рейли указала на один из разделителей в картонной коробке, отмечавший приключения сентября. Весь месяц извлекли наружу с максимальной осторожностью, хотя это всё равно вызвало новые клубы пыли, в которую превращались документы или по крайней мере их края на своём пути в забвение. Три пачки были слегка отделены от более плотной массы апрельских отчётов, они-то и стали точкой начала поисков. Боб вытащил их и раскрыл.
Сперва бумаги проглядывала Кэти.
— Это отчёт Костикова
[87]
от двадцать седьмого сентября, в котором он описывает свою беседу с Освальдом. Это публиковалось Мейлером, у меня есть эта книга. Обычное дело.
— Прогляди-ка, нет ли здесь чего-нибудь, что Мейлер пропустил или не опубликовал?
— Конечно.
Кэти внимательно вчиталась и наконец ответила:
— Ничего нет.
— Что-нибудь насчёт заявлений Освальда?
— Нет. Тут чётко видна напряжённость Освальда, он пышет злостью от разочарования, что его не приветствуют как брата, но тут нет никаких особенных диалогов или заявлений.
— Ты уверена?
— Абсолютно
Суэггер не торопился соглашаться. — Но это ведь пересказ?
— Нет. Документ протокольный, а не запись с чьих-то слов.
— Ладно, понял. Давай дальше.
Он открыл следующую папку, и Кэти напала на неё.
— Это доклад Нечипоренко,
[88]
другого КГБшника, на следующий день. Тут про завершение дела: отказ Освальду в визе, его злость и недовольство.
— Пожалуйста, поищи насчёт его заявлений и хвастовства.
— Нет, ничего. Но тут вторая страница… — она читала, её глаза из-за очков сканировали текст в свете фонарика, который Стронский пытался удерживать ровно. — Это сводный доклад третьего КГБшника, наверное— их начальника, его зовут Яцков.
[89]
Освальд приходил ещё раз, в субботу двадцать восьмого, во время волейбольного матча между командами КГБ и ГРУ, там был Яцков, который и пригласил его к себе в кабинет. Освальд в этот раз был вне себя и даже достал оружие! Яцков отобрал у него револьвер, и тогда этот идиот расплакался прямо за столом. Единственное, что для него сделал Яцков — так это посоветовал обратиться за визой по обычным каналам, но отказал в обращении к кубинцам по его поводу. Тем временем вмешался Нечипоренко, Яцков вернул Освальду револьвер и вывел его из посольства. Жалкая сцена…
— И снова никаких заявлений или откровений?
— Почему это так важно?
— Я должен знать, не сказал ли он им чего-нибудь эдакого о себе, что могло бы заинтересовать Джеймса Бонда, которого я ищу.
— Револьвер разве не заинтересовал их?
— Возможно… но нет ли там специфических выражений, намёков, чего-нибудь необычного?
— Нет.
— Ладно, пусть так. Теперь мы от начала до конца проглядим всех посетителей посольства. Тут нам нужны специалисты-разведчики, но не постоянно прикомандированные к посольству, а прибывшие и убывшие в то же время, примерно за последнюю неделю сентября. КГБ, но может быть и ГРУ или просто военные. Может, даже СМЕРШ,
[90]
почему бы и нет? Может быть, существовали подразделения разведки о которых я не знаю, связанные с ВВС или стратегическим вооружением или радиоэлектронной разведкой. Разведка плодится как грибы.
— Хорошо растут в темноте и на дерьме? — спросила Рейли.
— Ну, я хотел так сказать, но не стал. Вы готовы?
Оба кивнули.
