— Я слышал это имя раньше. Думаю, у нас тоже есть олигархи.
— Пожалуй, везде находятся такие ловкие парни, которые оказываются впереди всех и загребают всю картошку. Они вырастают так, что их уже не остановишь. Так что если я пойду против олигархов — моей жене придётся нового мужа поискать.
— Позвольте спросить: поскольку у Бодонского не было личных причин сбивать нашего человека под прикрытием, это значит, что он выполнял оплачиваемую работу. Как бы вы его наняли? Вы бы из Москвы всё устроили или это можно в Нью-Йорке организовать?
— Хороший вопрос. Тут нужно подумать. Понимаете ли… у других, более крупных группировок всё сложнее. У них есть адвокаты, брокеры, рекламщики, журналисты — все на зарплате. Таким образом, подойти к ним можно по-разному, и есть много лазеек между законным и незаконным бизнесом, таким как убийство, к примеру. С измайловскими всё не так. Их немного и они узкоспециализированы, так что вам нужно точно знать к кому идти. Тут только один человек принимает решения.
— Есть ли у вас источник, который мог бы сообщить вам имя такого человека в Нью-Йорке?
— И снова я буду честен. Как долго вы намереваетесь пробыть здесь? Если хотите, я могу взять вас поучаствовать в рейде: мы проводим формальные облавы где-то раз в неделю чтобы создать видимость борьбы с братвой. Это всё ни о чём: потом все веселятся и идут пить вместе, а мы получаем определённые суммы. Вас это шокирует?
— Нет, инспектор. Я ценю вашу откровенность.
— Агент Хоман, я не хотел бы выводить себя в качестве героя, который выше всего этого. Мне тоже конверты засылают и я знаю правила. Мне известно, что я могу спросить, а о чём спрашивать не стоит. А также я знаю, какие ответы будут даны, а каких ответов дано не будет.
— Правильно ли я вас понял, что вы «спросите» насчёт того имени, которое мне нужно, но на самом деле вы не будете ждать ответа на свой вопрос? Верно ли я толкую ваш посыл?
— Я пытаюсь быть искренним и не будить в вас лишние надежды.
— Не проблема. Поступайте как знаете: в конце концов, вы тут живёте, а я — нет.
— Вот что я могу вам сказать. Вы говорили о двух убийствах: одном в Балтиморе и одном — в Далласе. За известного человека с высокой репутацией Бодонский запросил бы много денег, и ещё плюс расходы. Думаю, никак не менее пятидесяти тысяч долларов за одного и со скидкой — за второго: двадцать пять тысяч, если они работали с Бодонским раньше. Это немалые деньги. Кто бы их ни заплатил — у него хватает денег и он может их спокойно тратить, кроме того у него есть очень непростые связи. Это не мелкая сошка. Тут не такой расклад, который организуется, если нужно отпинать неверного мужа, придавить должника или вытрясти из владельца магазинчика повышение ежемесячной отстёжки. Это квалифицированная работа для кого-то из верхушки: для другого босса, крупного должника, хорошо охраняемого политика.
— Вы очень помогли мне, инспектор.
— Хотел бы я оказаться более полезным, агент Хоман. Поздравьте стрелка от меня. Таких людей — один на миллион.
— Так и сделаю, — заверил Боб.
Глава 10
Человек был одет в неприметную, мешковатую рванину работяги, столь обычную в Восточной Европе и России: вельветовые штаны, помятую рубаху в клетку, бордовую куртку безвестной китайской фабрики чудес с неработающей молнией и кепку, надвинутую на глаза. Багажа у него не было, хотя внимательный наблюдатель мог бы заметить выступ на бедре и даже, наверное, смог бы угадать в его очертаниях ГШ-18 от «ИксГрупп». Но никто не присматривался к нему столь внимательно, поскольку человек выглядел абсолютно заурядно.
Он был одним из невидимок в миллионных толпах Москвы. Скулы выдавали в нём венгра или татарина, седые волосы — густые и пышные — говорили о хорошей наследственности. Рот он старался держать закрытым, поскольку зубы его были слишком белыми, а вряд ли многие из русских рабочих использовали «Белые полоски от Креста».
[93]
На ногах его была пара красно-белых поддельных кроссовок «Найк», сделанных в Малайзии. Передвигался он так же, как и любой другой пролетарий на земле: глядя под ноги, с руками, бесцельно засунутыми в карманы, не бездомный, но не имеющий цели, равно как и прошлого с будущим. Предъявив русский паспорт, он заселился в отель для рабочих на окраине, далёкой от сверкающих кварталов новой Москвы, королев дискотек, столицы «Порше» и «БМВ» и главного оплота «Армани» во всём мире. Засев в номере, он ждал четыре дня, питаясь главным образом тем, что добывал в торговых автоматах возле ближайшей станции метро, чтобы его незнание русского языка не вызывало проблем и не привлекало внимания. Он также отпустил клочковатую, неаккуратную бороду, не причёсываясь и безразлично наблюдая за пожелтением зубов и ростом волос в носу.
В этом путешествии сквозь тени у него был один компаньон: Ли Харви Освальд. Убийца не оставлял его в покое и являлся во сне. Суэггер не мог заставить себя прекратить думать о нём: как только сон становился глубже, Ли Харви тыкал его в рёбра и начинал бормотать на ухо. На самом деле, конечно же, бормотание исходило из его же подсознания, которое абсолютно не уважало обычные рабочие часы.
Вот и теперь Суэггер проснулся среди ночи в своей дерьмовой русской норе, больше похожей на убежище, в котором до него пряталось пятьдесят беглецов, чем на что-либо другое, а голос бормотал ему о времени. «Время», — продолжал он повторять, «время!»
Времени было семнадцать минут пятого утра.
Сон не возвращался, в то время как голос становился всё громче, и, наконец, Боб осознал, что это бормочет он сам.
Время! Время! Время: именно на этом вопросе большинство теорий заговора улетают в заоблачную высь. Дело в том, что временные рамки крайне сжаты: от вечера девятнадцатого ноября, когда стал известен маршрут кортежа до полудня двадцать второго ноября, когда прозвучали выстрелы, прошло всего шестьдесят шесть часов, и в них нужно было втиснуть огромное количество всего, чему следовало произойти. Те, кто хотел верить в заговор, описывали подобную скорость и результативность приготовлений как результат проникновения интриги заговорщиков глубоко в правительство. Кто-то в «тайном правительстве», из теневого министерства, имеющего незримое, но могущественное влияние был способен подстроить события таким образом и настолько далеко вперёд, чтобы сложить безупречный долгосрочный план: найти Освальда, привести его в контролируемое состояние, устроить его на работу в место, находящееся по пути следования автоколонны и вынудить людей в окружении Кеннеди принять именно этот путь следования. Поскольку только ЦРУ делало такие вещи профессионально, неудивительно, что практически все и каждая теории вовлекали ЦРУ. А поскольку и ЦРУ, и ФБР знали Освальда раньше, имели на него дела и общались с ним, их присутствие в организации всего процесса казалось естественным. Вот только всё это было сущим дерьмом.
