В холодном разряженном воздухе видно далеко, и все подходящие к горам баржи были как на ладони. В ясную погоду можно было разглядеть следующую среду.
Капитан одной из барж ждал, когда откроется верхний шлюз. Он выплеснул осадок из чайника за борт и вдруг увидел маленького песика, сидевшего на покрытом снегом берегу. Песик встал на задние лапки и посмотрел на него так жалобно-жалобно.
Капитан уже собирался было вернуться в каюту, но вдруг подумал: «Какой милый песик».
Мысль эта была настолько отчетливой, что на мгновение капитану показалось, будто он ее услышал. Капитан оглянулся по сторонам – рядом никого не было, а собаки, как всем известно, разговаривать не умеют.
Тогда он услышал следующую свою мысль: «Этот маленький песик может очень пригодиться. Типа защищать всякие ценные грузы от нашествия крыс».
И снова капитан решил, что это его мысль, потому что рядом никого не было, а собаки – и об этом все знают – разговаривать не умеют.
– Но крысы ведь не едят уголь? – спросил он вслух самого себя.
И тут же ему в голову пришла следующая мысль, ясная как день: «А ты это точно знаешь? А вдруг едят? Кроме того, это такой милый песик, он столько дней пробирался по глубокому снегу. Да только, похоже, всем пофигу».
Хозяин баржи наконец сдался. Нельзя же так долго спорить с самим собой.
Через десять минут баржа начала долгий спуск на равнину, а на носу ее, наслаждаясь свежим ветерком, сидел маленький песик.
«Как ни крути, – подумал Гаспод, – а будущее такая штука, смотреть в которую очень даже приятно».
Шнобби Шноббс прятался в построенном у здания Городской Стражи шалаше и с мрачным видом грел руки, когда над ним нависла чья-то тень.
– Ты чем тут занимаешься, а, Шнобби? – спросил Моркоу.
– Ха? Капитан?
– Никого у ворот, никого в патруле. И, похоже, никто не получал мое сообщение… Что тут происходит?
Шнобби облизал губы.
– Ну-у, – произнес он. – В данный момент… Ну… В данный момент Стражи нет. Как таковой. – Он вздрогнул, увидев за спиной Моркоу Ангву. – А господин Ваймс вообще с вами?
– Что происходит, Шнобби?
– Ну, вы понимаете… Фред типа… А потом он в некотором роде… А затем он вдруг решил… Ну а мы… А он перестал выходить… А мы… А он заколотил дверь… И пришла госпожа Колон, принялась кричать на него через почтовый ящик… А почти все ребята разбежались и нашли другую работу… И остались только я, Дорфл, Редж и Горшок, и вот мы приходим сюда по очереди, пихаем пищу для него в щель почтового ящика… И… Вот, собственно, и все…
– Не мог бы ты повторить еще раз, но заполнить промежутки? – попросил Моркоу.
На это потребовалось гораздо больше времени. Во второй версии тоже присутствовали дыры, но Моркоу довольно быстро их залатал.
– Вот теперь я понимаю, – сказал он наконец.
– Господин Ваймс сойдет с ума от ярости, да? – с несчастным видом спросил Шнобби.
– Ну, о господине Ваймсе я не стала бы так волноваться, – пожала плечами Ангва. – По крайней мере сейчас.
Моркоу смотрел на входную дверь. Она была толстой и дубовой. Окна были закрыты решетками.
– Шнобби, ступай и позови констебля Дорфла.
Через десять минут в стене появился новый дверной проем. Моркоу перешагнул через обломки камней и стал подниматься по лестнице.
Фред Колон, сгорбившись, сидел на стуле и в упор смотрел на одинокий кусочек сахара на столе.
– Осторожно, – прошептала Ангва. – Он может находиться в очень неустойчивом психическом состоянии.
– Вполне может, – согласился Моркоу. Он наклонился и прошептал на ухо Колону: – Фред?
– М-м? – пробормотал Колон.
– Встать, сержант! Тебе больно? Тебе должно быть больно, потому что я стою на твоей бороде! Пять минут на то, чтобы помыться, побриться и вернуться сюда с сияющей рожей! Встать, я сказал! Марш в умывальню! Кругом! Бегом марш! Раз, два, раз, два!
Ангве показалось, что ни одна из частей тела Фреда Колона, за исключением, возможно, ушей, не была занята в том, что произошло дальше. Фред Колон встал по стойке «смирно», щелкнув каблуками, исполнил поворот кругом и выбежал в коридор.
Моркоу резко повернулся к Шнобби.
– Это и тебя касается, капрал!
Шнобби, дрожа от страха, отдал честь обеими руками сразу и бросился догонять Колона.
Моркоу подошел к камину и поковырял кочергой золу.
– О боги… – покачал головой он.
– Все сгорело? – спросила Ангва.
– Боюсь, что да.
– С некоторыми кипами я уже успела подружиться.
– Ладно, когда начнет вонять, тогда и узнаем: было там что-то действительно важное или нет, – сказал Моркоу.
В дверях опять возникли Шнобби и Колон, запыхавшиеся и розовощекие. Лицо Колона в тех местах, которые он брил особо энергично, было залеплено кусочками бумаги, но он тем не менее выглядел гораздо лучше. Он снова был сержантом. Кто-то отдавал ему приказы. Его мозг работал. Перевернутый мир снова встал с головы на ноги.
– Фред? – окликнул Моркоу.
– Слушаю, сэр?
– У тебя птичий помет на плече.
– Я сейчас уберу, сэр! – воскликнул Шнобби, прыгнув к своему другу. Он вытащил носовой платок из кармана, плюнул на него и торопливо стер с плеча Колона временную звездочку. – Уже ничего нет, Фред! – сообщил он.
– Молодец, – похвалил его Моркоу.
Затем Моркоу встал и подошел к окну. На самом деле смотреть было особо не на что. Но он смотрел так, словно мог видеть самый Край света.
Колон и Шнобби с тревогой переминались с ноги на ногу. Звук этой тишины им совсем не нравился. И когда Моркоу заговорил, они отшатнулись, словно от удара мокрой тряпкой.
– Все, что здесь произошло, – промолвил Моркоу, – я бы назвал очень запутанной ситуацией.
– Вы правы, сэр, вы абсолютно правы, – затараторил Шнобби. – Мы запутались по самое небалуйся, верно, Фред?
Чтобы вывести Колона из вызванного ужасом ступора, Шнобби пришлось врезать ему локтем под ребра.
– У-у? О. Правильно. Да. По самое, – пробормотал Колон.
– И боюсь, я знаю, кого в конечном счете следует винить, – продолжил Моркоу, все еще поглощенный наблюдением за дворником, который подметал лестницу Оперного театра.
Шнобби шевелил губами, беззвучно вознося молитву. У Фреда Колона были видны только белки глаз.
– Это моя вина, – заявил Моркоу. – Виноват только я один. Господин Ваймс назначил меня старшим, а я покинул пост, забыв о своем долге, чем поставил всех в немыслимо сложное положение.
