Оглушительный шум стих так же внезапно, как и возник.
«Бульк».
Леонард осторожно выглянул из-за скамьи и широко улыбнулся.
– Ага! К счастью, нам, кажется, удалось выделить кофе.
– Кофе?!
Леонард подошел к столу и потянул за маленький рычажок на механизме. С шумом, больше похожим на звук засорившейся канализации, в подставленную чашку потекла светло-коричневая пена.
– Иной кофе, – пояснил он. – Очень быстрый. Думаю, он вам понравится. Я называю это Очень Быстрой Кофейной Машиной.
– Сегодняшнее изобретение, да? – спросил Витинари.
– Ага. Я собирался сделать макет устройства для достижения луны и прочих небесных тел, но вдруг ощутил страшную жажду.
– Как удачно. – Лорд Витинари аккуратно снял со стула экспериментальную педальную машину для чистки башмаков и сел. – Я принес тебе несколько коротких… сообщений.
Леонард едва не захлопал в ладоши.
– Здорово! Я как раз закончил работу над теми, что вы доставили мне вчера.
Лорд Витинари осторожно слизнул с верхней губы усики из кофейной пенки.
– Прошу прощения… Ты обработал все сообщения? Сумел разгадать все убервальдские шифры?
– О, это было совсем просто, особенно после того, как я закончил свое новое изобретение, – откликнулся Леонард. Он покопался в пачке бумаг на верстаке и передал патрицию несколько исписанных мелким почерком листков. – Главное – понять, что у человека может быть лишь ограниченное число дат рождения и что люди, как правило, думают одинаково. И разгадать любой шифр будет совсем не сложно.
– Ты упомянул какое-то новое изобретение, – сказал патриций.
– О да. Это такая… штуковина. Конструкция еще совсем сырая, но для примитивных кодов вполне сойдет.
Леонард достал нечто, своей формой напоминающее грубый тонкий прямоугольник. Механизм состоял из огромного количества деревянных колесиков и планок, которые, как, приглядевшись, увидел патриций, были испещрены буквами и цифрами. Некоторые колесики были не круглыми, а овальными, или даже сердцевидными, или вообще имели самую странную, замысловатую форму. Когда Леонард повернул ручку, внутренности прибора пришли в движение. Почему-то эта поразительная для простого механического устройства плавность немного тревожила.
– И как ты это назвал?
– О, вы же знаете, милорд, какие трудности я испытываю с названиями. Про себя я называю сей механизм Эрудитом для Нейтрализации Информации через Генерирование Миазматических Алфавитов. Хотя согласен, это немного длинновато. Э-э…
– Да, Леонард?
– Э… А разве это правильно, читать сообщения других людей?
Витинари вздохнул. Этот человек, глядевший на него с неприкрытым беспокойством и настолько трепетно относившийся к жизни, что аккуратно вытирал пыль вокруг пауков, – так вот, этот самый человек однажды изобрел устройство, которое метало свинцовые дробины с потрясающей скоростью и силой. Причем Леонард Щеботанский искренне считал, что данное его изобретение весьма пригодится в борьбе с опасными животными. А еще он изобрел машину, способную разрушать сами горы. Очень полезный для горного дела механизм…
Перед патрицием сидел человек, который, прервавшись на чашку чая, мог между делом набросать чертеж инструмента для массового и абсолютного уничтожения людей. С подробным списком пронумерованных деталей. И все это на полях рисунка, изображавшего хрупкую красоту человеческой улыбки. А в ответ на ваш упрек Леонард лишь изумился бы: «Но такое устройство сделает войну совершенно невозможной, понимаете? Потому что никто не посмеет использовать его!»
Вдруг в голову изобретателя пришла некая мысль, и Леонард сразу приободрился.
– Но с другой стороны, чем больше мы узнаем друг о друге, тем лучше научимся друг друга понимать. Также вы просили придумать для вас новые шифры. Прошу прощения, мой господин, но я, очевидно, не так понял ваши требования. А чем вас не устраивают те, что я уже придумал?
Витинари опять вздохнул.
– К сожалению, Леонард, их совершенно невозможно разгадать.
– Само собой разумеется…
– Как бы тебе объяснить? – продолжал патриций, прекрасно понимая: в мутных течениях политики, где он, Витинари, чувствовал себя как рыба в воде, Леонард Щеботанский камнем пошел бы ко дну. – Эти твои новые шифры, которые ты, вижу, уже разработал… они всего лишь… дьявольски сложны?
– Когда вы излагали свои требования, милорд, вы сказали, что шифры должны быть «чертовски» сложными, – поправил явно обеспокоенный Леонард.
– Ну да, конечно.
– Так вот, как оказалось, общепринятого стандарта чертей не существует, милорд, но я тщательно изучил все доступные оккультные тексты и пришел к выводу, что мои шифры будут считаться сложными примерно девяносто шестью процентами чертей.
– Отлично.
– И даже некоторым процентом дьяво…
– Да, спасибо, я понял. Ты прекрасно справился с заданием.
Однако Леонарду не давала покоя какая-то мысль.
– Причем мне будет совсем не трудно сделать их архидемонически слож…
– Не надо, Леонард, – перебил его Витинари. – Чертовски сложные шифры вполне подойдут.
– Но, милорд, – Леонард едва не рыдал, – я не могу гарантировать, что достаточно умный человек не прочтет ваши сообщения!
– Вот и славно.
– Почему?! Он ведь узнает то, о чем вы думаете, все ваши мысли!
Витинари похлопал изобретателя по плечу.
– Нет, Леонард, он узнает всего лишь то, что будет написано в моих сообщениях.
– Я действительно вас не понимаю, милорд.
– Это нормально. А я не умею делать взрывчатый кофе. Во что превратился бы мир, если бы все люди были похожи друг на друга?
Лицо Леонарда на мгновение омрачилось.
– Гм, я не совсем уверен… – пробормотал он. – Но если вы хотите, чтобы я поработал над этой проблемой, вероятно, я смогу изобрести прибор…
– Это просто фигура речи, Леонард, успокойся.
Витинари с сожалением покачал головой. Зачастую ему казалось, что Леонард, которому удалось поднять человеческий интеллект на неизведанные высоты, нашел там, на самой вершине, богатейшие залежи особого вида глупости. Ну какой смысл шифровать донесения, если умный противник не сможет разгадать твой шифр? В итоге ты сам не будешь знать, что твой противник думает о том, что ты думаешь, что он думает.
– Да, чуть не забыл, милорд, – спохватился Леонард. – Одно из убервальдских сообщений, из тех, что вы принесли мне вчера утром, было довольно-таки странным.
– И чем же?
– Оно не было зашифровано.
