Он откашлялся. И завыл.
Начало было плохим, каким-то неуверенным, но постепенно звук нарастал, становился сильнее, богаче… а потом, когда он замолчал, чтобы перевести дух, вой продолжился, покатился через весь лес, от глотки к глотке.
Этот вой окутал спустившегося с поваленного дерева Гаспода, помог ему взобраться на обрывистый берег. Он поднимал его над глубоким снегом. Разносился между деревьями, сплетаясь из сотен голосов, становясь чем-то живым. «А может, он долетит до самого Анк-Морпорка?» – вдруг подумал Гаспод.
Или еще дальше.
Ваймс был впечатлен. Баронесса, даже загнанная в угол, продолжала сражаться.
– Ничего не знаю ни о каком убийстве…
Из леса донесся вой. Сколько волков там собралось? Они всегда оставались невидимыми, но, когда подавали голос, казалось, что за каждым деревом прячется по волку. Этот вой не смолкал, он был похож на плач, брошенный в огромное воздушное озеро. И круги от этого плача разбегались по всем окрестным горам.
Закинув голову, Ангва закричала. После чего, сжимая и разжимая пальцы, хрипло дыша сквозь сжатые зубы, двинулась на баронессу.
– Верни ему этот… чертов камень, – прошипела она. – Кто-нибудь из вас хочет сразиться со мной? Сейчас? Тогда отдай ему камень!
– В чем ефть проблемы?
Через останки ворот проковылял Игорь, сопровождаемый Детритом. Увидев два тела, он накинулся на них подобно огромному пауку.
– Неси камень, – прорычала Ангва. – Тогда… тогда мы уйдем. Я чувствую его запах. Или ты хочешь, чтобы я сама забрала его?
Серафина наградила ее испепеляющим взглядом, потом развернулась на каблуках и зашагала в сторону замка. Остальные вервольфы попятились от Ангвы, словно ее взгляд бил как кнут.
– Если не сможешь помочь этим людям, – сказал Ваймс опустившемуся на колени Игорю, – тебя ждет весьма короткое и не слишком приятное будущее.
Игорь кивнул.
– У этот, – он ткнул пальцем в Тантони, – поверхнофтный ранение. Зашивайт беф проблем. А у этот, – он постучал Моркоу по груди, – плохо поломанный рука. – Игорь поднял взгляд на Ваймса. – Молодой Вольфганг фнова решайт поиграйт?
– Ты можешь сделать так, чтобы он чувствовал себя хорошо? – резко осведомился Ваймс.
– Наин. Фегодня его фчафтливый день. Я могу фделайт так, чтобы он чувфтвовал фебя лучше. Мне только что дофтавляйт фвежий почка, отличный почка, принадлежайт молодому гофподину Крапанфи, не пивайт ни капля крепкий напитков, но вот попадайт под лавину…
– А они ему нужны? – спросила Ангва.
– Наин, но когда мочь фделайт лучше, лучше фделайт лучше! Я вфегда так говорийт!
Игорь улыбнулся. Зрелище было странным. Шрамы и швы расползлись по его лицу, будто сороконожки.
– Просто вылечи его руку, – твердым тоном сказал Ваймс.
Появилась баронесса в окружении нескольких вервольфов. Когда Ангва резко повернулась, вервольфы поджали хвосты.
– Забирайте, – фыркнула Серафина. – Забирайте эту дрянь. Это подделка. Никакого преступления не было!
– Я стражник, – возразил Ваймс. – И я всегда найду преступление.
Сани, подгоняемые собственным весом, неслись по дороге к Здецу, а городские стражники бежали рядом и лишь иногда направляли их. Капитан был ранен, и стражники выглядели растерянными и подавленными. Они весьма неохотно слушались Ваймса, но прилежно исполняли все, что приказывала Ангва, поскольку она принадлежала к классу, который традиционно отдавал им приказы. Раненые лежали на одеялах.
– Ангва? – позвал Ваймс.
– Да, сэр?
– Волки всё не отстают. Я видел, как они мелькают за деревьями.
– Знаю.
– Они на нашей стороне?
– Точно могу сказать лишь одно: ничью другую сторону они не занимали. Я им не сильно нравлюсь, но они знают, что я… нравилась Гэвину. Сейчас важно только это. Некоторые из них отправились на поиски моего брата.
– Он что, остался в живых? После падения с такой высоты?
– Его могут взять только огонь или серебро. А здесь… бурная вода на много миль. Он наверняка ранен, но уверяю вас, сэр, его раны заживают невероятно быстро.
– Послушай, я весьма сожалею…
– Не стоит, господин Ваймс. Вольфганг этого недостоин. Моркоу просто не понимал, на что способен мой брат. Победить в честном бою такого, как он… Это попросту невозможно. Да, он мой родственник, но… личное еще не значит важное. Моркоу всегда так говорил.
– Говорит! – резко поправила ее Сибилла.
– Да.
Моркоу открыл глаза.
– Что… там произошло? – спросил он.
– Вольфганг ударил тебя, – ответила Ангва и вытерла ему лоб.
– Чем? – Моркоу попытался подняться, но застонал и лег.
– Что я тебе говорил о маркизе Пышнохвосте? – мрачно осведомился Ваймс.
– Простите, сэр.
Какая-то искорка мелькнула над лесом. Потом исчезла, и на ее месте расцвела зеленая вспышка. Через мгновение до них донесся глухой хлопок.
– Сигнальщики наконец добрались до клик-башни, – догадался Ваймс.
– Ну, что мы так тащимся?… – под нос буркнула Ангва.
– А значит, теперь мы можем связаться с Анк-Морпорком, – сказал Ваймс.
Сейчас он чувствовал себя странно веселым. Как будто до него донесся далекий человеческий вой. Раньше он бесцельно болтался в пространстве, а теперь был подвешен в воздухе. А это уже совсем другое дело.
Это была небольшая общая комната над одной из местных лавок, и поскольку комната принадлежала сразу всем, выглядела она так, словно не принадлежала никому. Пыль скопилась в углах. А стулья, расставленные сейчас по неровной окружности, предназначались для того, чтобы их складывали и хранили в кладовке, но не для того, чтобы на них сидели.
Леди Марголотта улыбнулась окружающим ее вампирам. Ей очень нравились эти собрания.
Среди собравшихся кого только не было, и мотивы некоторых присутствующих были выше ее понимания. Впрочем, все вампиры в комнате разделяли одно убеждение: ты такой как есть, но это не значит, что ты должен оставаться таким и дальше, ведь ты можешь измениться.
Начинать нужно с малого. Сосать, но не вонзать клыки глубоко. И так потихоньку, крошечными шажками… Потом выяснялось, что на самом деле ты жаждешь власти, но добиться ее можно гораздо менее кровожадными способами. А затем ты понимал, что всякая власть – это суета. Любой головорез может захватить власть. Настоящее сокровище – это контроль. Вот лорд Витинари понимал это. Уметь правильно отмерять усилия. Это как с весами, чьи чаши ты пытаешься уравновесить касанием пальца.
Всякий контроль начинается с самого себя.
