– Сэм, это я.
– Сибилла?
Она вошла с двумя очень большими полотенцами и чистой одеждой.
– Приятно видеть тебя бодрым. Игорь жарит сосиски, хотя ему это очень не нравится – он убежден, что сосиски нужно варить. А еще он решил приготовить паровой пирог, фиккун из морского окуня и Сдавленный Пудинг. Мне не хотелось, чтобы продукты пропадали. Вряд ли мы задержимся тут до окончания празднования.
– Понимаю, что ты имеешь в виду. Как Моркоу?
– Он отказался есть сосиски.
– Что? Он ведь… Он уже встает?
– По крайней мере, сидит. Игорь – просто чудо. Ангва говорила, что перелом очень сложный, но Игорь соорудил какой-то механизм, и… Моркоу даже не пришлось подвязывать руку!
– Судя по всему, такого человека очень полезно иметь рядом, – согласился Ваймс, натягивая свои цивилизованные штаны.
– По словам Ангвы, Игорь устроил в подвале ледник, где хранит в банках всякие… Скажем так. Он спросил, не желаешь ли ты на завтрак жареную печенку с луком, и я ответила, что нет.
– Но я люблю жареную печенку с луком, – запротестовал Ваймс, потом немножко подумал и добавил: – По крайней мере, любил. Раньше.
– По-моему, король тоже хочет, чтобы мы уехали. Но из вежливости не говорит об этом. Рано утром приходили очень вежливые гномы с кучей документов.
Ваймс мрачно кивнул. Все правильно. Будь он на месте короля, то постарался бы, чтобы этот Ваймс поскорее убрался отсюда. «Примите мою искреннюю благодарность, мы заключили выгодный торговый договор, очень жаль, что вам пора уезжать, обязательно приезжайте еще, только не слишком спешите…»
Именно о таком завтраке он и мечтал. С аппетитом поев, Ваймс пошел навестить больного.
Моркоу был бледным, с серыми мешками под глазами, но с улыбкой на губах. Он сидел на кровати и пил жировик.
– Приветствую вас, господин Ваймс. Значит, мы победили?
– А Ангва тебе ничего не рассказывала?
– Госпожа Сибилла сказала, что она ушла куда-то с волками, когда я еще спал.
Ваймс поведал ему о событиях прошлой ночи со всеми подробностями, какие только смог вспомнить.
Выслушав его, Моркоу покачал головой:
– Гэвин был очень благородным животным. Мне очень жаль, что он погиб. Думаю, мы стали бы хорошими друзьями.
«И ты говоришь это совершенно искренне, – подумал Ваймс. – Уж я-то знаю. Но для тебя все закончилось благополучно, не так ли? А если бы все повернулось по-другому? Если бы Гэвин первым бросился на Вольфганга? Тогда вместе с этим гадом в пропасть улетел бы ты. И все же… погиб именно Гэвин. Если бы ты был игральной костью, то всегда выкидывал бы шестерку».
Хотя игральные кости сами себя не бросают. Если бы это не противоречило всему тому, что Ваймс хотел считать истинным в этом мире, он бы сейчас уверовал, что людьми руководит некая судьба. И боги всегда помогают людям. На самом же деле эти боги где-то шлялись, пока злая судьба бродила по миру и ломала всяких бедняг о свое колено…
Вслух же он произнес:
– Бедняга Гаспод тоже свалился в пропасть.
– Что? Он-то как влез в эту драку?
– Э… Скажем так. Благодаря Гасподу достоинство нашего врага сильно пострадало. Настоящий уличный боец.
– Бедняга… В душе он был очень добрым песиком.
Ну вот опять. Произнеси эти слова кто-то другой, они показались бы банальными и глупыми. Но Моркоу сказал их правильно, так, как нужно.
– А как дела у Тантони? – поинтересовался Ваймс.
– По словам госпожи Сибиллы, он ушел рано утром.
– Ничего себе! А ведь Вольфганг играл в «крестики и нолики» на его груди!
– Игорь мастерски работает иглой, сэр.
Через некоторое время погруженный в мысли Ваймс вышел в каретный двор. Игорь уже грузил багаж.
– Э… Ты который из них? – уточнил Ваймс.
– Игорь, герр мафтер.
– А, понятно. Э… Игорь, ты доволен своей жизнью здесь? Нам такой человек, как ты, очень пригодился бы в Страже. Честно говорю.
Игорь воззрился на него с крыши кареты.
– В Анк-Морпорке, герр мафтер? Ничегойт фебе. Да вфе только мечтайт езжать Анк-Морпорк, герр мафтер. Очень манящее предложение. Но здефь я нужней, ваше превофходительфтво. Должен готовийт дом к приезду фледующего превофходительфтва.
– О, конечно…
– Тем не менее фовершенно по флучаю мой племянник Игорь ифкайт работу, герр мафтер. В Анк-Морпорке он будет чувфтвовайт фебя хорошо. Флишком модный для Убервальда, найн фомнений.
– А хороший парень-то?
– Фердце у него нужный мефто. Это я точно знавайт, герр мафтер.
– Вот и здорово. Тогда сообщи ему об этом. Мы хотим уехать как можно скорее.
– Он будет так радовайтфя, герр мафтер! Я флыхайт, в Анк-Морпорке тела буквально улица валяйтфя. Любой, кто хочет, забирайт!
– Ну, ну. Не настолько там все плохо.
– Правда? Что поделайт, невозможно получайт вфе и фразу. Я быфтро-быфтро фообщайт ему. – И Игорь, несмотря на свою хромоту, как будто испарился в воздухе.
«Интересно, почему они все хромают? – подумал Ваймс. – Может, у них одна нога короче другой? Либо это, либо они совершенно не умеют выбирать обувь».
Он присел на ступени дома и выудил из кармана сигару. Вот, значит, как… Опять треклятая политика. Всегда либо треклятая политика, либо треклятая дипломатия. Треклятая ложь в ладно пошитой одежке. Стоит только на пару дней уйти с улиц, как преступники начинают просачиваться сквозь пальцы. Король, леди Марголотта и Витинари… они каким-то образом умели видеть всю картину целиком. На свой счет Ваймс особо не обольщался: он всегда был и останется человеком, способным видеть только маленькие картинки. Ди была очень нужной гномихой, поэтому она отделается каким-нибудь легким наказанием, пара недель на хлеболомнях – или куда их там ссылают за плохое поведение? Кроме того, она ведь уничтожила всего-навсего очередную подделку. А значит, ни в чем не виновата.
Или виновата?
Она-то считала, что совершает гораздо более тяжкое преступление. А в личной галерее маленьких картинок Сэма Ваймса это кое-что да значило.
Тогда как насчет баронессы никаких сомнений нет. Из-за нее погибли люди. Что же касается Вольфганга… Некоторые рождаются преступниками. Это вовсе не преувеличение. Что бы они ни делали, все становится преступлением – только потому, что это делают они.
Ваймс выпустил струю дыма.
Смерть для таких вот тварей слишком простой выход. Нельзя позволять им выкручиваться так легко.
Интересно, он все-таки погиб… или нет?
Сибилла сказала, что волки осмотрели оба берега на много миль вниз по течению. Не обнаружили даже запаха. А дальше начинались пороги, за которыми находился еще один водопад. Если Вольфганг не погиб сразу, то потом он должен был сильно пожалеть об этом.
