— Хуун намного более долговечна, чем папирус древнего Египта; у меня есть редкая привилегия, чрезвычайно редкая, и я имею возможность непосредственно изучать все оригиналы. Дрезденский кодекс проливает больше света на кровожадных дикарей, которым ничего не стоило принести в жертву собственных детей, бросая их в сеноты — природные колодцы на полуострове Юкатан, соединенные с подводными реками. Эти кодексы, несомненно, помогли в разоблачении жестокости майя, однако в них нет указаний на какую бы то ни было грядущую катастрофу, — решительно заключил Дженнингс.
Алета покачала головой. Современная наука подтвердила редкое выстраивание планет в одну линию, о котором предупреждали майя, и Алета знала, что Дженнингсу известно о доказательствах существования пропавшего Кодекса, но он все равно отбрасывает их как плод воображения газетчиков. Кого или что он защищает? Ватикан? Может ли в Кодексе содержаться нечто такое, что угрожало бы самому Ватикану?
После лекции Алета заметила доктора Хосе Арану, который стоял в конце переднего ряда кресел, и направилась к нему.
— Доктор Арана, я Алета Вайцман, — сказала она, протягивая ему руку. — Мы с вами пару раз встречались в Сан-Маркосе, когда я была еще ребенком. Мне бы хотелось поговорить с вами.
— Ну вот… наконец-то вы пришли, — тихо ответил он, беря Алету под руку. — Вам угрожает серьезная опасность.
28
Ватикан, Рим
Несколько раньше в этот же день Папа Бенедикт XVI вышел из своей угловой спальни с высокими потолками на четвертом этаже Апостольского дворца, на северной стороне площади собора Святого Петра. Два личных секретаря ожидали его в коридоре, и затем трое мужчин быстро направились к бронзовым дверям личной часовни Папы. В отличие от своего предшественника Папы Иоанна Павла II, который часто приглашал гостей на первую утреннюю мессу, Бенедикт XVI предпочитал проводить эту церемонию приватно, в кругу своих помощников. Отвергая более новую форму службы, которой начали пользоваться после Второго Ватиканского собора, Бенедикт XVI начинал свой день чтением Римского Миссала 1962 года на латыни.
— In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti… Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа…
В часовне было холодно. Отделанные мрамором стены и пол мало помогали сохранять тепло, но святейший отец, казалось, не замечал этого, полностью сконцентрировавшись на службе. Рассеянный мягкий свет струился с подсвеченного потолка, на котором Луиджи Филокамо изобразил воскресение Христа, смешиваясь с отблесками колеблющегося пламени трех свечей, горевших под большим бронзовым распятием.
— Gloria in excelsis Deo. Et in terra pax hominibus bonae voluntatis… Слава в вышних Богу. И на земле мир людям доброй воли…
Неподалеку отсюда сестра Ингрид и другие монахини, занимающиеся хозяйством, проверяли, все ли готово для завтрака понтифика, который состоял из кофе и фруктов и был накрыт на сервировочном столике в столовой, расположенной рядом со спальней Папы. За резным обеденным столом из ореха могли одновременно разместиться десять человек, но сегодня утром он был накрыт только на троих, самого Бенедикта и двух его личных секретарей, и сестра Ингрид убедилась, что на одном из двух боковых сервантов лежат свежие номера итальянских национальных газет.
* * *
Проходя через бронзовые ворота Апостольского дворца, Сальваторе Феличи проигнорировал отдавшего ему честь швейцарского гвардейца — все его мысли были сосредоточены на предстоящей встрече. Он энергично направился к лифту, который должен был поднять его в личную библиотеку Папы на четвертом этаже.
Господствующее место в библиотеке занимала картина «Воскресение Христа» кисти Перуджино, которая висела в центре стены прямо напротив дверей. Электронный проектор для проведения презентации ЦРУ казался инородным телом на фоне двух стен, уставленных тяжелыми книжными шкафами шестнадцатого века, где находилось впечатляющее собрание папских энциклик — обращений Папы Римского ко всем католикам, а также полная подборка трудов всех отцов Церкви. На небольшом столике шестнадцатого века лежала раскрытая старая Библия, а стену позади письменного стола Папы украшало панно Романо «Мадонна». Три окна комнаты выходили на площадь собора Святого Петра. Кардинал-секретарь и кардиналы-префекты Конгрегаций епископов, духовенства и католического образования были уже на месте — строгие сутаны с красной окантовкой, нагрудные золотые кресты на массивных золотых цепях поверх красных муаровых перевязей, у каждого на голове красная zucchetto. Феличи учтиво кивнул всем собравшимся, прежде чем повернуться к Говарду Уайли.
— Я рад видеть вас снова, Говард, — сказал он. — Надеюсь, перелет оказался не слишком утомительным?
— Даже реактивному самолету ЦРУ все равно приходится иметь дело с нашими аэропортами, Сальваторе, — ответил Уайли. На лице его застыла механическая улыбка, взгляд серых глаз казался беспокойным. — Вы знакомы с нашим резидентом в Риме Ричардом Снайдером?
— Разумеется. Ричард.
Феличи протянул ему свою тонкую костлявую руку, и в этот момент в библиотеку проскользнул один из личных секретарей Папы, тихо объявив о приближении его святейшества. Через несколько мгновений появился и сам Папа в сопровождении своего второго секретаря.
— Ваше святейшество, разрешите представить вам синьора Говарда Уайли, заместителя директора ЦРУ по операциям. С их начальником резидентуры, синьором Ричардом Снайдером, вы, конечно, уже знакомы.
— Добро пожаловать в Ватикан, — с завораживающей улыбкой сказал Папа, протягивая Говарду Уайли свой перстень для поцелуя. Он говорил по-английски с сильным баварским акцентом. — Я благодарен вам за этот брифинг, синьор Уайли. Ситуация в Центральной Америке, видимо, не так стабильна, как нам бы того хотелось? — заметил его святейшество, усаживаясь в кресло.
— Это действительно так, что вызывает определенное беспокойство, — ответил Уайли, начиная брифинг и включив на экране изображение карты Центральной и Южной Америк. — Последние выборы в Никарагуа, Бразилии, Эквадоре и Венесуэле свидетельствуют об общем сдвиге Латинской Америки влево, ваше святейшество, и Соединенные Штаты внимательно следят за развитием этого процесса. Как вы знаете, президентом Парагвая был избран бывший католический епископ Фернандо Луго. Первый епископ, когда-либо избиравшийся на должность президента страны, Луго находится под сильным влиянием теологии освобождения. Он является первым с 1946 года президентом Парагвая, который вышел не из рядов консервативной партии «Колорадо». Эта партия вплоть до последних выборов оставалась политической силой, дольше всех в мире находившейся у власти.
Феличи внимательно следил за реакцией Папы. С момента избрания Луго ходили упорные разговоры, что в случае, если Папа примет его отставку, он лишит духовного звания человека, который в Парагвае был известен как «пастор всех бедных». Лицо понтифика оставалось непроницаемым.
— Луго не намерен переезжать в президентский дворец, — продолжал Уайли, — и недавно он заявил, что Парагвай не станет больше мириться с интервенцией со стороны другого государства, каким бы большим оно ни было. Такого рода риторика вызывает у нас определенную тревогу, поскольку ставит под сомнение существование нашей военной базы на территории Парагвая, которую мы в 2005 году построили в Марискал Эстигаррибиа, в двухстах километрах от боливийской границы.
