— У тебя есть какие-то догадки, где они могут находиться?
Леви печально улыбнулся.
— Если бы… Конечно, я спросил об этом у Роберто, но он был очень скрытным. Он сказал: «Оставшиеся две не будут найдены до тех пор, пока для этого не настанет время». Пока не придет божественный срок, если хочешь. — Леви взглянул на детей и решил не излагать все детали своего разговора с шаманом племени майя. — Еще он сказал мне, что эти статуэтки приведут нас к крайне важному секретному кодексу — Кодексу майя, — но тому, кто его ищет, потребуются все три фигурки, чтобы найти его.
— А что это за кодекс, папа? — спросила восьмилетняя Ребекка, и ее светлые вьющиеся волосы мягко блеснули в отблесках пламени свечей.
— Кодекс, дорогая моя, — это очень старая книга, сделанная из коры дерева, которая раскладывается, как гармошка.
— Забавный материал для книги! — заявил Ариэль.
Он прекрасно учился, был рослым мальчиком для своих десяти лет, унаследовал от матери темные вьющиеся волосы, смуглую кожу и теплую улыбку. Впрочем, сегодня вечером улыбка эта появлялась у него на губах нечасто.
— Дело не в этом, Ариэль, — мягко сказал Леви. — Бумагу изобрели в Китае через несколько сотен лет, а печатный пресс вообще придумали только в 1448 году. Один немец по имени Йоханнес Гутенберг…
— Можно сказать, — с улыбкой прервала его Ребекка, — что майя использовали то, что было у них под рукой.
— Так как прошли сегодня твои занятия в школе, Ребекка? — спросил Леви.
— Все нормально, — пробормотала Ребекка, неожиданно потупив взгляд.
Леви с Рамоной переглянулись. Обычно их дочь представляла собой сгусток кипучей энергии, но сегодня вечером она, как и ее брат, выглядела странным образом подавленной.
— Значит, все в порядке? А как у тебя, Ариэль? — спросил Леви.
Ариэль ковырял вилкой в тарелке.
— У тебя, юноша, день сегодня также прошел хорошо?
— Вроде того. У нас появился новый учитель, — наконец ответил Ариэль.
— И он ужасный и очень злой! — выпалила Ребекка, скорчив страшную рожу.
— Правда? А куда же делся герр Ловенштайн? — спросила ее мать, удивленная тем, что родителям никто ничего не сказал.
Ариэль пожал плечами.
— Новый учитель — герр Швайцер, и он говорит, что Третий рейх Гитлера будет существовать тысячу лет.
Леви с Рамоной снова переглянулись, но дальнейшую беседу прервал раздавшийся в гостиной телефонный звонок.
— Профессор Вайцман.
— Ein Moment, bitte, Herr Professor. Berlin ruft an!
[3]
— В трубке что-то затрещало, когда оператор переключала линию.
— Guten Abend, Herr Professor. Mein Name ist Standartenfuhrer Wolff. Stabschef auf Reichsfuhrer Himmler.
[4]
Леви внимательно слушал, пока немецкий полковник СС передавал ему предложение Генриха Гиммлера организовать археологическую экспедицию в Гватемалу.
* * *
— Gute Nacht, Рара!
[5]
— Ребекка и Ариэль по очереди обняли отца.
— Кто это звонил? — спросила Рамона после того, как дети отправились спать.
— Штандартенфюрер Вольф, старший офицер команды Гиммлера из Берлина. Рейхсфюрер Гиммлер хочет встретиться со мной в штабе СС в Вевельсбурге.
Рамона настороженно замерла.
— Это еще зачем?
— Очевидно, он намеревается послать экспедицию в Гватемалу для исследования гробниц и пирамид майя, рассчитывая найти археологическое подтверждение превосходства гитлеровской расы. Ее, конечно, еще должен одобрить сам Гитлер, но если он это сделает, то экспедицию поведет молодой офицер СС гауптштурмфюрер фон Хайссен, а Гиммлер хочет, чтобы я помог ему.
— Но ведь ты не собираешься этого делать, верно? — спросила Рамона, внезапно заволновавшись. — Я бы не стала им доверять, Леви. Гитлер, Гиммлер, Геббельс — все это одна банда головорезов из немецкой пивной.
— Я знаю это. Но если они готовы финансировать полномасштабную экспедицию до самого Тикаля, это предоставит мне возможность поискать остальные две статуэтки.
— А ты уверен, Леви, что это не приведет тебя в западню? Почему они обратились за помощью именно к тебе? И Гитлер, и Гиммлер считают, что евреи-интеллектуалы выродились; они заявляют об этом публично. А твои друзья… Эйнштейн, Шредингер… они все уже уехали. Если обстановка здесь осложнится, возможно, и нам придется последовать за ними.
— Что ж, давай для начала послушаем, что нам скажет господин Гиммлер, — тихо ответил Леви. — Думаю, я должен сделать все от меня зависящее, чтобы найти оставшиеся две статуэтки — и воспрепятствовать тому, чтобы они попали в руки фашистов.
Рамона обвила мужа своими руками.
— Не знаю, Леви. Я вчера слушала радио: канцлер фон Шушнигг предупреждал, чтобы мы не верили нацистам. И у меня очень плохие предчувствия.
— Все будет хорошо. Обещаю тебе, Liebchen.
[6]
— Пойдем спать, — сказала Рамона, и глаза ее стали влажными.
— Я скоро приду, — пообещал Леви. — Только хочу проверить кристалл с этой статуэтки.
Когда Рамона ушла, Леви установил проектор для слайдов так, чтобы его луч моделировал восход солнца в день зимнего солнцестояния. Он проверил положение статуэтки на верхушке модели Пирамиды I и включил лампочку проектора.
Сердце его учащенно забилось. Кристалл на верхушке статуэтки странным образом наполнился энергией. Луч насыщенного зеленого света, похожий на лазер, отразился от него как раз под таким углом, чтобы попасть точно на верхушку Пирамиды IV.
2
Оберзальцберг
Водитель рейхсфюрера Гиммлера аккуратно вел большой черный «мерседес» через баварский городок Берхтесгаден. Шины тихо шуршали по булыжной мостовой, когда они проезжали по площади Марктплац мимо здания с двумя шпилями, принадлежавшего церкви при монастыре. Утро было в разгаре, и узенькие улочки были полны людей, вышедших за покупками: мужчин в традиционных кожаных куртках и альпийских шляпах с перьями и женщин в цветастых платьях с облегающим лифом и с широкими юбками в сборку.
Они проехали по Банхофштрассе, а затем повернули на восток к мосту через реку Ахе с быстрым течением. Берега реки до сих пор были покрыты глубоким снегом. То здесь, то там вода выплескивалась на камни, превращая их в природные ледяные скульптуры. Дорога извивалась, уходя в сторону подножия Оберзальцберга — высокой горы, нависавшей над городом. Время от времени из-за несущихся по небу облаков показывалось солнце и освещало заснеженный сельский пейзаж, от голых полей и вишневых садов до густого соснового леса.
