Было уже за полночь, когда он добрался до их многоквартирного дома на Шериф-стрит, однако в спальне его матери горел свет. Куртис распахнул старую деревянную дверь подъезда и стал подниматься по ступенькам, но на лестничной площадке остановился. Дверь в комнату матери была распахнута, а сама она лежала голая на кровати. Верхом на ней сидел какой-то мужчина, которого Куртис раньше никогда не видел.
— Дай мне его! Дай мне этот толстый член!
Куртис проскользнул в свою комнату и запер за собой дверь; он находился в состоянии оцепенения перед лицом сурового мира, на который никак не мог повлиять.
* * *
— Я, по крайней мере, прожила несколько прекрасных лет вместе с моими близкими, — тихо сказала Алета. «Галапагос» в очередной раз дрогнул под ударом волны; с высоких гребней срывались хлопья белой пены и падали на контейнеры, над которыми парила чайка. — Что же случилось дальше? Вы вернулись обратно в школу?
— На следующее утро я ушел из дома. Моя тетка Шейла жила на другом конце города, и они с мужем приютили меня, за что я им всегда буду благодарен. Без них я, наверное, работал бы сейчас в порту на кране.
— А университет?
О’Коннор кивнул.
— Я получил стипендию для поступления в Тринити-колледж, а диссертацию писал в Школе биохимии и иммунологии. Некоторое время я поработал в Штатах на «большую фармацию», но их этика мне пришлась не по душе, поэтому я завербовался в ЦРУ… и вот теперь мы здесь, — с горькой ухмылкой сказал он. — Prost.
— Prost.
Алета подняла свой бокал за мужчину, которого начала понимать, хотя и знала, что только-только коснулась поверхности. Они чокнулись своими бокалами, после чего О’Коннор встал и, подойдя к окну, стал смотреть, как очередная большая волна фонтаном брызг разбилась о палубу, полностью окатив контейнеры, прежде чем, выдохшись, уйти обратно в океан через штормовые портики. «Галапагос» встряхнулся, вылетел на гребень волны и устремился вниз, навстречу следующей.
Алета присоединилась к нему возле большого квадратного иллюминатора. Они еще долго просто стояли рядом, наблюдая за штормом и допивая свое вино.
О’Коннор обнял Алету за стройную талию, почти ожидая, что сейчас она уберет его руку, но она прижалась к нему и положила свою голову, теперь коротко стриженную и светловолосую, ему на плечо. Ее духи представляли собой чувственную смесь ароматов — жасмин и цезальпиния, бегония и ваниль, цитрон и кедр. «Точнее и не назовешь», — подумал он, вспомнив элегантный красный флакон, который случайно увидел у нее сегодня днем: «Трабл» от Бушерон.
[110]
В море примерно в двух морских милях от корабля ударила яркая разветвленная молния; 120 000 ампер, двигающиеся со скоростью 60 000 метров в секунду, врезались в поверхность океана, разом превратив это место в кипящую преисподнюю. Палубу и контейнеры озарила ослепительная вспышка какого-то сверхъестественного голубого света, и О’Коннор в тот же миг вспомнил о мощном передатчике излучения в Гаконе. Над ними пророкотал гром, сотрясая корпус «Галапагоса». Он повернулся лицом к Алете. Губы их встретились, сначала осторожно, затем более настойчиво и нетерпеливо. Они крепко обнимали друг друга, двигаясь в унисон с качкой корабля. О’Коннор медленно опустил другую руку ей на талию, и Алета откликнулась, подавшись вперед и прижавшись к нему всем телом.
47
Гватемала-сити
Из своего кабинета в секретной части здания посольства США, расположенного на усаженной деревьями улице Авенида Реформа в Зоне X Гватемала-сити, Эллен Родригес просматривала последнюю информацию со спутников о местоположении «Галапагоса». Она ввела данные в свой компьютер и обновила расчет времени прибытия судна. С учетом его нынешней скорости и курса, «Галапагос» прибудет в Гавану через три дня в 11:35 по местному времени.
Родригес взглянула на свои часы. Начало одиннадцатого вечера, а она пока не услышала ни слова насчет решения вопроса об отправке своего агента на борт контейнеровоза. В данный момент ей не оставалось ничего другого, как просто ждать ответа от своих партнеров из псевдопосольства США в Гаване, которое затейливо именовалось «Секция интересов Соединенных Штатов». Она уже приготовилась идти домой. «Дом» для нее сейчас находился — и, вероятнее всего, будет находиться в ближайшее время — в гостинице «Говард Джонсон Инн» через дорогу. Всю неделю после приезда она появлялась в своем кабинете еще до рассвета и редко уходила оттуда до десяти вечера, а иногда и за полночь. «С поиском настоящей квартиры придется подождать», — печально подумала она. Родригес уже хотела отключить закрытый шифрованный канал связи, когда на мониторе ее компьютера появилось срочное сообщение.
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
NOFORN
ОПЕРАЦИЯ МАЙЯ
ТОЛЬКО ДЛЯ НАЧАЛЬНИКА РЕЗИДЕНТУРЫ
Агент определен. Введен в курс относительно Тутанхамона и Нефертити. «Галапагосу» отведена якорная стоянка у терминала Хайфон, Маритима. Ориентировочное время стоянки — не более двадцати четырех часов, но предполагается, что команда будет отпущена на берег. Занимаемся оформлением запроса на замену члена команды. О результатах уведомлю в самое ближайшее время.
Начальник резидентуры, Гавана
Родригес выключила компьютер; она по-прежнему разрывалась между чувством долга перед агентством и своим личным отношением к плану устранения Куртиса О’Коннора. Исходя из своего опыта, она считала, что офицер О’Коннор был одним из лучших специалистов, которые когда-либо переступали порог Лэнгли. Даже если им удастся посадить своего человека на борт «Галапагоса», это должен быть действительно хороший агент. И даже очень хороший. Эллен Родригес собралась уходить домой. По другую сторону Атлантического океана, в Риме, было уже раннее утро.
* * *
Кардинал Феличи кивнул швейцарскому гвардейцу, отдавшему ему честь, и вошел в помещение секретного архива Ватикана, расположенного рядом с библиотекой. Если охранник и нашел странным то, что второй по своему влиянию кардинал Ватикана в 5:30 утра был уже на ногах и пришел сюда, то на лице его это никак не отразилось. В архивах стояли ряды стеллажей протяженностью более восьмидесяти километров, но кардинала Феличи интересовал всего один документ. Он сразу направился в подземное помещение под Cortile della Pigna — массивным бронзовым римским фонтаном в форме шишки, расположенным на площадке бельведера наверху.
Феличи вынул нужный документ из пурпурной папки с золотым тисненым гербом государства Ватикан. Сестра Люсия, в то время еще совсем ребенок, третье предостережение записала от руки на маленьком листке бумаги. Феличи вспомнил официальную версию третьего предупреждения из Фатимы, которую опубликовал Папа Иоанн Павел II. Он понимал, что это было большой ошибкой, только подлившей масла в огонь из-за своей противоречивости. Слишком много людей воочию видели это предостережение, включая и епископа Венансио, второго епископа Фатимы; и слишком много людей знало, что оно было записано на единственном листке бумаги. В то время Феличи находился в Гватемале и был не в состоянии воспрепятствовать той неуклюжей публикации 26 июня, которая в версии Ватикана занимала целых четыре страницы, причем видение Люсии — города в руинах — было там опущено как не имеющее значения. Если бы достоянием общественности стало первоначальное свидетельство ребенка, видевшего разрушенный город, мир содрогнулся бы от шока. Феличи надел свои очки и принялся читать оригинал описания Люсии.
