За окном бибикали авто: «Тра-та-та! Тра-та-та!»
На каждом дереве висели оранжевые ленточки.
Все стало оранжевым.
«Фальсификация!» «Фальсификация!» «Нас обманули!»
Эфир взорвался!
Дружинин переключил на «синий» канал. Лица ведущих были растерянны. Они твердили каждые пять минут, что их кандидат победил, но твердой уверенности в голосах не было.
Переключил на «оранжевый». Студенты такого-то университета бросили пары и пошли на майдан Незалежности. Кто-то заявил, что студентов, которые находятся на майдане, преследовать не будут. Журналисты призвали не поддаваться на провокации. «Все на майдан! Отстоим демократию!»
Повинуясь пьяному порыву, Дружинин полез в шкаф искать чего-либо оранжевого из одежды. Потом, не найдя ничего подходящего, плюнул и, наоборот, нацепил голубую куртку.
Снова стал глядеть в телик.
Журналистка в кадре, позади флаги, лозунги, лицо взволнованное, ведущий спрашивает:
– Тамара! Расскажите, что происходит?
– Тут собрались десятки тысяч наших сограждан, и постоянно прибывают люди из других регионов. Избиратели требуют справедливости, настроение приподнятое. Появился спонтанный палаточный городок. Люди сами разбивают палатки! Людей очень много. Просьба к киевлянам – помочь иногородним кто чем может. Необходимы медикаменты, теплая одежда, вода, еда. Не дадим задушить демократию! Павел?
– Спасибо, Тамара. В левом нижнем углу вы видите телефоны, по которым можно узнать адреса районных штабов, куда вы можете отнести перечисленные предметы помощи.
– Павел! Только что поступило сообщение, что из Центризбиркома собиралась выехать грузовая машина, но ее не выпустили. В ней лежат бумаги, похожие на бюллетени! Павел!
– Тамара! Могли бы вы поподробнее рассказать?
– Машина хотела выехать, но ее не пустили. Павел!
Запустили видеоряд, музыка трогательная, драматически-пафосная. Улыбающиеся лица, огромные оранжевые флаги, флажки. Все в замедленном ритме.
На плечах у отца сидит малыш с флажком.
Много молодежи. Много уставших, небритых, видно, ехавших издалека.
На другом канале показывали, как девчонки-студентки дарят милиционерам, стоящим в оцеплении, цветы.
А какой-то человек с перекошенным ртом орал: «Милиция – с нами! Милиция – с народом!»
Кажется, он где-то уже его видел, кажется, в Грузии… Или в Сербии.
Переключил канал.
«Синие» так и не пришли в себя.
– Это переворот! – говорил какой-то одинокий депутат с Восточной Украины.
Ответили своей страшилкой телевизионщики. Хроника. Идет фюрер вдоль шеренги мальчишек, нежно похлопывает одного по щеке. «Диктаторы всегда в своих целях использовали детей». Показывается папаша в толпе на майдане, у которого на плечах мальчик с оранжевым флажком.
Этот журналистский шедевр показали раза три. Умора!
Но папаша Дружинина и правда раздражал: какого черта туда потащил хлопца? Мало ли?
Дальше идут кадры, снятые скрытой камерой: штаб революции на Европейской площади, «оранжевый» отсчитывает пятидесятигривенные купюры, изможденное лицо молоденькой девушки… И сразу же фюрер, дети…
Революция революцией, но и дела забрасывать тоже не надо. Надо было двигать за ПЫВОМ.
Надо было вообще «на вулицю» выйти подышать. Только не учел Дружинин одного момента, куртка-то у него была синего цвета, а брюки и ботинки – черного. И еще он взял кулек, чтобы на обратном пути ПЫВА купить, а он был тоже синий!
Хорошую пивную Дружинин помнил – была на Крещатике. Вышел… Ба! А вокруг все оранжевое.
И сразу подбегает к Дружинину молоденькая девушка с оранжевыми шариками и кричит: «Фальсификации нет! Они тебя обманывают! Мы не быдло, мы не козлы!» И протягивает Евгению Васильевичу шарик: «Будь с народом! Будь с нами!»
Ну, а у Дружинина с похмелья руки-то трясутся, сигарета дымится, и шарик, когда он его брал, на нее напоролся и взорвался. Посторонние наблюдатели тут его сразу окружили, а один из них серьезно так сказал: «Не поддавайтесь на провокации». Дружинин так растерялся, что ничего не ответил. А народ разошелся.
Пришел Евгений Васильевич в намеченный им пивбар, а там тоже все одним цветом.
Заходит Дружинин в заведение и примечает, на шее у каждой официантки – оранжевая ленточка. И у бармена, и даже у вышибалы на дверях – тоже по такой. Заказал себе пива… Официантка два бокала принесла. А на шее у официантки оранжевый платок.
Выпил Дружинин пивка. Голову вроде как отпустило. Прошелся по Крещатику до майдана. Там поедают шоколадного кандидата от «синих», возле входа в палаточный городок перед Дружининым выросли три хлопца, загородили проход и часто-часто на него поглядывали, недоверчиво. Хот-доги продаются, магазины открыты. Шум невыносимый!
На трибуну вытащили какую-то безумную бабку, и она орала в микрофон народную правду.
Ну и чего? Пойти, что ли, до хаты?
Ну… Поехал домой.
Выставил из кулька ПЫВО, достал водку… Включил телик.
Экран сообщал очередные новости. В Киев приехала команда поддержки «синих», «оранжевые» встретили их с цветами.
Лига чемпионов. «Шахтер» играл не в оранжево-черной, а в белой форме. «Динамо» играло оранжевым мячом. Правда, из-за снегопада. Пьянея, Дружинин начал уставать.
Ну… А ну их всех!
И отключаясь, снова забыл выключить телевизор. Так и уснул… Прямо на полу.
Утром позвонил Сипитый.
– Я в Киеве, пойдем погуляем, посмотрим на шоу.
И выйдя, от происходящего Дружинин просто обалдел.
Ой, ну такой всенародной эйфории он не ожидал увидеть.
«Разом нас богато! Нас – не подолаты!» – скандировали тысяч сто человек. Везде стояли динамики, колонки, палатки.
Кто все это успел привезти и развернуть?
Встретились в центре. Снова выпили водки.
Им обоим кто-то тут же на шапки ленточки нацепил. Пошли на Крещатик, там суета, активисты мечутся, люди братаются. Водка ли навеяла или озарение пришло, только Дружинин вдруг понял, что всех этих людей имеют как «синие», так и «оранжевые», а у народа лоб трещит.
По телевизору-то сообщали, что все происходит культурно, прилично, а если и заметят кого пьяного, то это от «синих». Но повсюду лежали пустые водочные бутылки, а в кафе, куда зашли Дружинин с Сипитым, спокойненько себе побухивали «оранжевые».
Вот, сели Дружинин с Сипитым за столик, подсел к ним штрих и говорит:
– Мы всю эту шваль сотрем с лица земли. Будут говорить на мове, куда денутся.
– Это и есть ваше мнение? – поинтересовался Дружинин.
