Русские способны на самые великие поступки, когда они духовно свободны и уверены в себе. И они абсолютно беспомощны, когда сомневаются и не верят в собственные силы.
…Самая большая беда русских состоит в том, что они не могут толково распорядиться собственной страной во благо себе и другим. Так бывает и с некоторыми другими народами. И когда такое случается, всегда приходит добрый миссионер, который берется управлять этой страной и ее богатствами, ее добрым, но беспомощным народом.
И в этом нет ничего обидного для этого народа. Он же остается и не улетает на Луну – поет свои песни, говорит на своем языке, молится своим богам, если хочет. Задача внешнего управления состоит в том, чтобы не дать развернуться всему темному и разрушительному, что есть в этом народе. Ну представьте себе: вдруг русские сойдут с ума и начнут снова баловаться ядерными ракетами? Или, что еще хуже, шутить с газовым краном? Раньше их держала всесильная КПСС. При всей отвратительной сути этой организации, ее верхушка держала страну в руках и не позволяла разгуляться генетической драчливости своего народа, который готов колошматить соседей уже потому, что у него хорошее настроение. Или плохое… Правящая верхушка не допускала этого во имя собственного выживания и возможности беспрепятственно обустраивать для себя отдельно взятый коммунизм в отдельно взятом городе.
Но теперь-то – все! Нету больше всесильной партийной машины. К власти пришли прямые наследники убиенного царя Николая! Да что там наследники! Дети! Кровинушки, унаследовавшие все, включая пороки и болезни.
Они, сами по себе, люди, может быть, и неплохие. И Горбачев, и Беляев, и Дьяков… Допускаю, что они даже искренни в своих помыслах. Но именно они, вольно или невольно, подняли со дна жизни такую гигантскую волну мути и нравственной нечисти, что уже не могут загнать ее назад, в породившие ее нечистоты. Они окружили себя нравственными уродами, которые фактически управляют страной. Они, а не Беляев… Они и определяют нравственный уровень современной России, навязывают стране свои стандарты мышления, свою воровскую психологию и нравственное убожество.
Никогда еще со времен штурма Зимнего русские не были так беспомощны, закомплексованы и готовы к историческому поражению в вечном противостоянии с Западным миром.
Отсюда – две возможности.
Первая – ждать и ничего не делать. Тогда эта нация рано или поздно преодолеет историческое уныние и возродится.
Вторая – вырвать эту страницу, под названием «русский мир», из календаря истории. Вырвать раз и навсегда!
Так вот, господа западные политики, всякие там рейганы и миттераны! Не прозевайте свой шанс! Или сейчас, или никогда! В СССР приближается 25 октября 1917 года. Разве вы не видите, разве ваша разведка не доносит вам, что в стране Ленина и Троцкого, Пушкина и Глинки случился нравственный коллапс? Случилось как раз то, чего больше всего боятся русские. У них вышибли из-под ног их единственную жизненную опору – духовность и нравственность. А больше у них ничего и нет. Одно сырье в недрах гигантской страны, на которое претендует весь мир.
Или сейчас, или никогда! Они в запое! Они отравились надеждой на свободу, нанюхались западного дурмана. Они готовы сменить Пушкина на «Макдоналдс», свое историческое достоинство – на чипсы и поп-корн. Так дайте же им все это! Разве вы не видите, что они перебрали и хотят опохмелиться? Так дайте же им суррогат свободы! Пусть опохмеляются той сивухой, которую вы изготовите специально для них!
А еще дайте денег. Тем, кто будет разлагать страну изнутри. Кормите их с руки. Приучайте брать корм открыто и нагло, чтобы они, подобно городским сизарям, которых выкармливают сердобольные бабульки, быстро превратились из обтрепанных и робких – в откормленных и жадных. И не скупитесь. Как говорится, «Париж стоит обедни!».
Но торопитесь! Сейчас или никогда! Если русские очухаются, если переживут похмельную ломку, тогда вам успеха в борьбе с ними не видать. Тогда вы снова получите рядом с собой мощную страну и гордый народ.
Вам это надо?
Мое поколение свою войну проиграло. Попробуйте вы…
Р.S. Настало время сбросить завесу с моего настоящего имени. Тот, кому надо, все поймет. Поэтому передаю привет своим замечательным коллегам – Вилли Штерману, Адольфу Якобсену, а также Констанции Шевалье. Я помню о вас, друзья мои…
«Какая наглость! – возмущенно подумал Каленин, отложив в сторону газету. – Мессер! Он еще и советологией балуется! Бывший эсэсовец, военный преступник фарисейски клянется в любви к Москве и, не стесняясь, призывает Запад к уничтожению „русского мира“. Это ли не верх цинизма?! Надо будет поговорить с Куприным. Пусть посольство сделает официальное заявление, что ли! Нельзя же молча проглотить такое! Черт! Но как это доказать и где искать этого Майсснера, или Мессера?
Беркас решительно двинулся в главное здание посольства и вскоре попал в небольшой уютный кабинет, в котором работал Николай Данилович Куприн.
– Читал-читал! – отреагировал он, увидев в руках Каленина газету. – Идиот!
– Кто идиот? – удивился Каленин.
– Майсснер, конечно… И наглец! Есть же какие-то правила хорошего тона… И газета – тоже хороша! Я уже звонил в редакцию. А эти чистоплюи начинают рассказывать мне про свободу слова, про права человека, про то, что у них не ГУЛАГ. Одно слово – подлецы и мерзавцы!
– А вы им не намекнули, кто такой Майсснер?
– Я же дипломат, Беркас Сергеевич, и не имею права так подставлять под удар себя, а главное – свою страну. Ну представьте: я говорю, что автор – военный преступник. Они завтра же опубликуют мои слова, записанные на диктофон, и потребуют доказательств. А где они? Где архив Шевалье? Вы все просрали, а теперь я должен делать заявления…
– Послушайте, Николай Данилович…
– Да ладно… Хватит обиды гнуть! – поспешил успокоить его Куприн. – Я это к тому, что был бы архив… Что тут рассуждать, проехали…
Куприн посмотрел на Каленина тем долгим, изучающим взглядом, который уже не раз заставлял Беркаса внутренне сжаться.
– А помните нашу с вами игру, в день знакомства? Год назад… Когда я угадывал некоторые страницы вашей биографии? – Куприн, не отводя глаз, взял Каленина за руку. – Хотите, еще раз проверим мои телепатические способности?
– А что вы хотите знать? Спросите – я отвечу… – Каленин почувствовал нарастающее напряжение и пожалел, что полез с этой дурацкой газетой к Куприну.
– Спрашивать неинтересно. Интереснее угадать… Прочитать, так сказать, ваши мысли. – Куприн усмехнулся. – Вы что, чего-то боитесь?
– А чего мне бояться? – неуверенно возразил Каленин, и сам почувствовал, что его возражение только распаляет Куприна. Он хотел быстро придумать какой-нибудь предлог, чтобы уйти, но Куприн опередил его.
– Я, дорогой Беркас Сергеевич, с некоторых пор потерял к вам доверие. Обидно… Мне казалось, что я был вправе рассчитывать на вашу искренность, ведь я всегда приходил вам на помощь…
