Куприн говорил тихо и проникновенно. Могло даже показаться, что у него увлажнились глаза и он по-настоящему расстроен.
– Ну подумайте сами, – продолжил он, – что я должен был подумать о вас, когда вы развесили всю эту клюкву про Мессера, который якобы похитил архив. Вы же не считаете меня дураком? Ведь так?
– Разумеется, Николай Данилович! Но Мессер действительно был у меня в доме. Вместе с Лукой… Вы же сами видели!
– Я видел двух мужчин, которые выбегали из дома. Какой Мессер, какой Лука? Смеетесь надо мной, да? Хотите, чтобы я поверил, что сам Мессер приходил к вам, что он тут же нашел архив в альбоме? Кстати, если вы спрятали картинки в альбом, который лежал на самом видном месте, то это была вовсе не плохая идея. Я бы не додумался искать его там, если, к примеру, задался бы такой целью. Тогда почему додумался Мессер, или кто там у вас был? Неувязочка, Беркас Сергеевич! К тому же в руках у ваших гостей я ничего не заметил – ни папок, ни свертков.
Куприн помолчал, а потом неожиданно шагнул вплотную к Беркасу и, глядя в упор, медленно, тщательно выговаривая каждое слово, произнес:
– Я вам не верю! По глазам вашим вижу, что вы врете…
– Николай Данилович…
– Не перебивайте! Вы прекрасно знаете, что я прав!
Каленин вдруг почувствовал, что покрывается румянцем, что Куприн ясно видит это и с удовольствием утверждается в своей правоте.
– Вы уже один раз попытались затеять самостоятельную игру. Похоже, у вас не прошла охота и дальше играть со мной в «кошки-мышки». Не знаю, чего вы добиваетесь, но уверен, что ничем хорошим это не кончится. Если вы ищете славы – уверяю, она вам не грозит. Если денег – то у вас нет навыка их добывать. Какой из вас шантажист… Если справедливости – то почему без меня?…Красивый свитер на вас… Немецкий?
Каленин пожал плечами, давая понять, что не знает, где изготовлен свитер. А Куприн тем временем неожиданно взялся за язычок молнии и резко потянул его вверх, застегивая свитер под самое горло.
– Врать вы не умеете, Беркас Сергеевич! – Куприн похлопал его по плечу и чуточку опустил бегунок молнии вниз. – Если архив у вас, еще не поздно найти ему правильное применение… Или будете дожидаться Мессера? Остался один день…
– В каком смысле – один день? Вы же только что предположили, что у меня дома был вовсе не Мессер? – растерянно уточнил Беркас.
– Я имел в виду, что… ну вы же послезавтра возвращаетесь в Союз… Так?
Беркас вдруг почувствовал в словах Куприна какую-то фальшь. Он мгновенно подавил в себе желание наконец-то расстаться со своей тайной и рассказать старшему товарищу про встречу с Лукой и Якобсеном.
– Николай Данилович! Я вообще-то пришел к вам из-за статьи. Я считаю, что тема архива Шевалье закрыта. У меня его нет! – твердо сказал он, глядя Куприну прямо в глаза.
«Вот он – детектор лжи! – подумал про себя Каленин. – Когда говоришь правду, щеки не краснеют и взгляд не бегает!» А вслух добавил:
– Правда, Николай Данилович. Нет его у меня!..А как там в Москве? Что нового?
Куприн сначала не среагировал на резкую смену темы разговора, а затем на его лице обозначилась печать нескрываемого удивления. Он с интересом разглядывал Беркаса, как бы говоря: «Ну вы даете, молодой человек! Лихо держитесь! Вывернулись… Ну-ну! Еще поглядим!»
– Что нового, говорите? Бардак в Москве! С утра – танки на улицах. Вот оно – новое! Как будете возвращаться – ума не приложу…
Предчувствие гражданской войны
День выдался тихий и солнечный. Вчерашний снег сошел так быстро, что о нем напоминал только асфальт, который цветом стал походить на потертые светло-серые джинсы, отмеченные разводами и заплатками. Но, несмотря на отличную и добрую погоду, Москва насупилась безлюдностью и тревогой. По всему городу стояли танки и бронетранспортеры. Центр, начиная от Красной площади и далее – по Калининскому проспекту, вплоть до Триумфальной арки, был полностью оцеплен и наводнен войсками.
Самое поразительное состояло в том, что любой желающий мог видеть всю эту картину в реальном времени и с многочисленных ракурсов: несколько телеканалов, в том числе зарубежных, вели прямую трансляцию с улиц Москвы. Наверное, это был первый и последний случай в истории, когда десятки миллионов людей во всем мире, причем одновременно, могли воочию наблюдать, как начинаются гражданские войны.
Это вроде как финал Кубка европейских чемпионов между, к примеру, «Челси» и «Манчестер Юнайтед»
[28]
. Каждый хороший пас, точный удар или гол вызывают многомиллионный вопль восхищения и одновременно такой же многомиллионный стон разочарования, ибо мир делится примерно поровну на тех, кто желает победы одним, и тех, кто болеет за других.
Здесь же играли не в футбол. Здесь убивали друг друга, а весь мир яростно болел: одни за «белых», другие за «красных», хотя кого считать «белыми», а кого «красными», было совершенно непонятно.
Еще бессмысленнее было искать в этом выплеске человеческого безумия правых и виноватых. Это вообще пустая умственная забава – пытаться препарировать гражданскую войну в категориях «добра» и «зла». Одни, мол, служат добру, а по другую сторону – скопище зла! Одни-де развязали гражданскую войну, а другие только вынужденно защищались.
Вот Наполеон пошел на Москву… Это понятно. Понятно, кто напал, а кто защищался.
Или Гитлер… Тоже все ясно. Правда, теперь уже не всем. Есть и такие, кто уверяет, что у фюрера, мол, выбора не было. Якобы Сталин его допек. Но всерьез обсуждать такие извивы человеческого мышления не стоит. Понятно, что это либо теоретический стеб, либо откровенная дурость. А может, и совсем просто: придумывают эту ложь некие особи, которым всего важнее на свете мерзость собственных поступков прикрыть умными рассуждениями о том, что нельзя их строго судить за предательство и ложь, поскольку преданная ими страна только того и заслуживает, чтобы быть преданной!
Так вот, здесь тоже все ясно! Ясно, кто прав, а кто выродок рода человеческого.
А вот в гражданской войне правых не бывает. Поди-ка сегодня разбери, кто на кого напал: Ленин на белых или белые на Ленина? Кремль на Белый дом или Белый дом на Кремль. Коли дошло дело до гражданской войны – все подлецы! Значит, поставили свои политические цели выше морали и человеческой жизни. А следовательно, подлецы!
…В Москве насмерть встали друг против друга две силы. Как все это случилось – до сих пор не ясно. Историки пока деликатно обходят эту тему, так как почти все участники кровавых событий на улицах Москвы живы и, что самое парадоксальное, сидят и поныне в одних и тех же парламентах, встречаются на общих тусовках, хотя по-прежнему ненавидят друг друга и готовы вновь схватиться за автоматы.
Снова «белые» и «красные», и снова на десятилетия вперед.
…В то утро в кремлевских коридорах было особенно гулко. Большая часть обслуживающего персонала не вышла на работу – не смогла вовремя добраться, так как общественный транспорт не работал. Даже охрана осталась с вечера, не дождавшись смены.
