В Москве Петросяна встретили как совершившего то, чего не удалось Тайманову: счёт 6,5:2,5 был поражением, но поражением достойным. Однако впервые за четверть века на мировую корону претендовал не советский шахматист. У Спасского поинтересовались перспективами борьбы за титул, но чёткого ответа не получили: «Одно лишь могу сказать: как мне думается, матч должен быть очень интересным». Свидетельства очевидцев говорили об уверенности Спасского: он считал, что может победить — и победит.
ГЛАВА 8
НЕПРИЯТНОСТИ В РАЮ
Не только у меня праздничное настроение, но и у моих товарищей...
Борис Спасский перед отъездом в Рейкьявик
19 июня 1972 года председатель Комитета по физической культуре и спорту при Совете Министров СССР, для краткости министр спорта, Сергей Павлов давал прощальный приём в честь Бориса Спасского и его команды, улетающей в Рейкьявик. К ним присоединились его заместитель Виктор Ивонин и Виктор Батуринский. Спасский и Павлов произнесли краткие речи.
Не было радостных напутствий для улыбающегося войска, идущего на войну, не было развевающихся флагов и семей, размахивающих руками. Атмосфера казалась напряжённой, полной духа проведённых битв и пошатнувшихся позиций. Спасский сказал, что команда от всей души благодарит Спорткомитет за отличную организацию. Он слегка потерял в весе и казался моложе. Спасский упомянул помощь гроссмейстера Болеславского и отметил, что провел тренировочную партию с Анатолием Карповым. Затем он подтвердил своё решение не брать в Рейкьявик руководителя делегации, врача, повара и переводчика: «Такие люди должны быть совместимы с командой». Опроверг он и ходившие в шахматных кругах слухи о своей недостаточной подготовке. Матч, предрекал он, будет настоящим шахматным праздником.
В ответ Павлов указал на исторический характер предстоящего события. Несмотря на все сложности переговоров, советские требования к матчу были удовлетворены. Присутствующие в зале понимали, что под «сложностями» председатель имеет в виду не только американцев или ФИДЕ, но и самого чемпиона мира. Затем Павлов предупредил команду. Важно проявить жёсткость. На любую «грубость» по отношению к ним необходимо реагировать соответствующим образом. Павлов пытался облечь это в форму шутки, но было очевидно, что он имеет в виду именно то, что говорит, и замечание содержит скрытый упрёк. Слово «грубиян» уже упоминалось в атаке на личность Фишера в еженедельнике «64» — статью о нем заказал Павлов. Он советовал команде не попадаться на удочку загадочности Фишера, ссылаясь на общепринятое мнение, что американский гроссмейстер одарён исключительной, невероятной силой. Затем он пожелал Спасскому победы, все подняли бокалы, и приём был окончен.
На что именно намекал Павлов? Какие «сложности» создали Спасский и его команда? На Западе о советской шахматной машине практически ничего не было известно, кроме того, что она чрезвычайно успешна; бытовал образ беспощадной эффективности культурной и политической системы, не допускавшей никакого несогласия и внутренних дрязг. Реальность же, по крайней мере в процессе подготовки к Рейкьявику, была полностью противоположной.
Начиная с весны 1971 года, ещё до того как американец победил Тайманова в первом из претендентских матчей, Борис Спасский и шахматные власти приступили к подготовке дуэли с Фишером. Обычно за тренировки гроссмейстера отвечает Шахматная федерация СССР, но благодаря своему положению чемпиона мира Спасский перепрыгнул эту ступень административной иерархии, обсудив свои планы напрямую с руководством Спорткомитета. Первая значимая встреча состоялась 1 марта 1971 года, когда Спасский и его тренер, гроссмейстер Игорь Бондаревский, встретились с замминистра спорта Виктором Ивониным, чтобы обсудить программу чемпиона на предстоящий год. Она включала в себя его личные тренировки, обязанности, возложенные на Спасского как на чемпиона мира, обучение членов профсоюзного шахматного клуба, участие в матчах и международных турнирах, общественные нагрузки, а также время на отдых и восстановление. Чемпион мира по должности был лидером советских шахматистов.
Виктор Ивонин — центральная фигура нашей истории. Его регулярные записи встреч и разговоров представляют собой уникальный источник информации о происходившем на советской стороне в период подготовки к матчу на первенство мира. Министр Сергей Павлов лично отвечал за готовность сборной СССР к мюнхенской Олимпиаде, поэтому Ивонин превратился в основное контролирующее лицо грядущей встречи с Фишером.
Невысокий, проницательный, общительный, полный энергии в свои семьдесят лет, Ивонин принадлежит к тем, кому повезло уцелеть. Его путь начинался на ленинградской электростанции, где в возрасте четырнадцати лет он во время блокады работал токарем. Затем он вышел в партийные активисты, начав восхождение, которое провело его через все политические коллизии к просторному кабинету директора «Русских лотерей». Сперва он делал карьеру в комсомольской организации, затем оказался в Спорткомитете, а в 1962 году перешёл в отдел спорта ЦК КПСС (он очень любил спорт). В 1968 году, когда Павлов занял пост председателя Спорткомитета, он попросил Ивонина стать его заместителем: они хорошо знали друг друга ещё по работе в комсомоле и в ЦК. Ивонин высоко отзывается о Павлове, но какое-то время размышлял, поскольку ладить с ним было тяжело. Однако в результате они четырнадцать лет проработали вместе.
Заместитель министра спорта Виктор Ивонин. Пытается дозвониться до Спасского?
С точки зрения политики здесь есть что добавить. Павлов тогда потерял свои позиции. Жёсткий сталинист, достигший высших партийных эшелонов в качестве главы комсомола, он был профессиональным пропагандистом и оратором, умело и жёстко разбираясь с теми, кого он и власть считали «врагами государства». Павлов был известен своим взрывным темпераментом, хотя, рассказывает Ивонин, «кнут не был его принципиальным оружием». В середине 60-х он поддержал бескомпромиссного Александра Шелепина, бросившего безуспешный вызов лидерству Брежнева. Шелепин был исключён из секретариата партии, отправившись во мрак профсоюзного движения. Павлов пал вместе со своим руководителем, и, когда в 1968 году принял предложение, от которого не мог отказаться — возглавить Спорткомитет, – это существенно снизило его влияние и авторитет. Как первый секретарь ЦК ВЛКСМ, он был полноправным членом ЦК партии; как председатель Спорткомитета, оказался кандидатом в члены, лишённым права голоса. Однако на этой должности он достиг многого, став в итоге отличным руководителем.
Когда Спасский и Бондаревский прибыли в кабинет Ивонина, центральным вопросом была личность претендента на титул. Спасский и Бондаревский считали наиболее вероятным финалистом Фишера. Точное предсказание преемника было для Спасского очень важно. Шахматисты не могут эффективно тренироваться в вакууме; их тренировки связаны с конкретным противником.
Хотя цикл мирового чемпионата только начинался, подготовка Спасского уже была нацелена на борьбу с американцем. Ивонин провел целую серию встреч со специалистами для оценки шахматных качеств Фишера. Тон этих разговоров был уважительным, почти благоговейным. Техника Фишера являлась выдающейся. Он следил за своим физическим состоянием. Загадка его личности обсуждалась с любопытством и пониманием. Вспомнилась и старая обида на высказывание Фишера, что советские шахматисты играли нечестно и покупали друг у друга победы. Был ли Фишер гением, сумасшедшим — или и тем, и другим? Те же вопросы поднимались и на мартовском совещании в Спорткомитете у Сергея Павлова.
