— Умно, — подтвердил я. — И весьма профессионально. Люди нашей с вами специальности умеют использовать других людей втемную. Думаю, идею написать письмо Президенту вы ему подсказали сами, но сделали это так, чтобы он считал ее своей. Игорек Исаев был не великим грамотеем, и вы это тоже учли. Вы знали порядок прохождения почты. Вы знали, что безграмотное послание «Мстителя» попадет генералу Голубеву, а от него — Главе Администрации Президента. Психологически все было рассчитано безупречно, до миллиметра: Железный Болек как бывший учитель чистописания наверняка и сам похерит письмо с такими глупыми ошибками, с неуместной строчкой из Пушкина, — и нашему генералу присоветует. Это даст вам потом лишние козыри против Болека и Голубева. Если что случится, они окажутся крайними — прошляпили. А вы в стороне...
Генерал-полковник с издевкою хихикнул. Он по-прежнему не удостаивал взглядом своего обличителя. Это было несправедливо.
— План ваш слегка подпортил некий капитан Лаптев, — напомнил я Сухареву о собственных заслугах. — Я все-таки поверил угрозам «Мстителя» и начал его искать. Но я-то работал в одиночку, а против меня работали многие бывшие ваши орлы, которые скучали на Лубянке и тоже надеялись увидеть прежнего шефа на прежнем месте. Вы пустили по моему следу полный «мерседес» ваших джигитов. А потом, заметая следы Исаева, велели своим взорвать здание федотовского Комитета вместе с его архивом и директором, кое-что знавшим про Толяна. Герман Семеныч хотел мне рассказать про вас, но не успел...
Если Сухарев своим упорным хихиканьем хотел меня позлить, то зря старался. Я еще не потерял самообладания.
— Ваша затея почти удалась, — признал я. — Если бы Президент сегодня приехал голосовать в Крылатское, то ваши эсбэшные кадры могли переплюнуть наших эфэсбэшных, задержав террориста своими силами буквально за минуту до покушения. Глава государства лично бы осознал свою ошибку и, может быть, вернул вас в строй... Одного я абсолютно не понимаю, генерал-полковник. Зачем вы допустили этот взрыв? Почему не дали своим отбой, хоть в последний момент? Не могли же вы заранее знать, что Президента там не будет? Вам ведь требовалось спасти Президента, а не убивать его...
Сухарев ответил мне новой порцией своего хихиканья — совсем уж ни к селу, ни к городу.
— Анатолий Васильевич, — укоризненно произнес я, — может быть, хватит разводить детский сад? Надоело. Умейте же проигрывать...
Впервые за весь разговор генерал-полковник повернул ко мне свое лицо. О Господи! Я вдруг вблизи увидел слюнявый рот идиота и ни одного проблеска мысли в глазах. Ни малейшего!
Я похолодел. С самого начала генерал-полковник не слушал, да и не слышал меня. Его смех, в котором мне мерещились презрение или издевка, на самом деле оказался младенческим смехом дебила. Арестовывать Сухарева в таком виде не имело смысла.
— Говорил же я вам... — тихо вякнул из своего угла Эрнест Эдуардович.
Гнев мой немедленно обратился на главврача этого кукушкиного гнезда. Пальцы мои сами обняли рукоятку пулемета.
— Что вы с ним сделали? — угрожающе спросил я. — Чем вы его тут успели напичкать? Отвечайте!
— Ничего я не сделал... — В голосе человека-скальпеля прозвучало искреннее уныние. Или очень похожее на искреннее. — Я вам пытался объяснить, но вы так наседали со своей пушкой...
— Объяснить — что? — Я не убирал руку с рукоятки.
Громко чмокая, генерал-полковник Сухарев засунул себе в рот указательный палец и начал сосредоточенно его сосать. Главный врач бросил страдальческий взгляд на своего главного пациента.
— Слушайте, капитан Локтев... Лаптев... я забыл, как вас правильно звать, — подавленным тоном заговорил Эрнест Эдуардович. — Вы тут рассказывали про каких-то мстителей, про какие-то убийства... Извините, я плохо в этом разбираюсь, да и не мое это дело... Но, честное слово, Сухарев никогда не был симулянтом. Он попал в нашу клинику с самой натуральной реактивной депрессией, осложненной аменативным синдромом... Тяжелый случай, очень тяжелый. Чтобы вывести больного из ступора, я максимально облегчил ему режим: разрешил телефон, газеты, свободные посещения коллег, даже телевизор... Это неклассический метод, согласен, но в нашем случае он отлично помог: снял подострую психотическую фазу, купировал депрессию, восстановилась связная речь. За последние три месяца у него не было ни одного рецидива. Я уже готовил его к выписке. И вдруг...
Генерал-полковник обсосал палец, а потом опять уставился в телевизор. Показывали голосующего Президента. Должно быть, это была какая-то давняя хроника, поскольку что из-за президентской спины на мгновение высунулось лицо генерал-полковника Сухарева и бдительно глянуло в объектив.
— Не понимаю, что могло вызвать спровоцировать обострение? — жалобно спросил Эрнест Эдуардович. — До полудня все было в норме. А теперь молчит и только смеется...
Увидев себя рядом с Президентом, Анатолий Васильевич Сухарев пустил слюни и снова громко захихикал.
60. ПРЕМЬЕР УКРАИНЫ КОЗИЦКИЙ (эпилог)
Утром в Москве было довольно прохладно. Но к вечеру июньская погода взяла свое, и город окутала настоящая жара, градусов под тридцать.
Я сменил свой парадный костюм премьер-министра на легкомысленные кремовые брюки и льняную рубашку с коротким рукавом. Сердюк пошел гораздо дальше: испросив у меня разрешения, он переоделся в шорты и очень куцую жовто-блакитную маечку. В таком виде он расселся перед телевизором в гостевом зале посольства, лениво прихлебывая джин-тоник прямо из двухлитровой пластиковой бутылки.
— Что там нового? — полюбопытствовал я, садясь на гостевой диванчик рядом с ним.
— Прямо не оторвешься, Василь Палыч, — ответил Сердюк. — Все время что-то интересненькое. Пока вас не было, уже нашли главного маньяка. И знаете, кто им оказался? Врач!
— Врач? — переспросил я.
— Директор этой самой клиники, — кивнул мой референт. — Ну помните, который вначале волосья дергал... — Сердюк задумчиво почесал богатырскую волосатую грудь, выпирающую из-под майки, и добавил: — Не понимаю я этих баб, ей-Богу. Столько мучений — а все ради чего?..
Я сообразил, наконец, что мой референт рассказывает мне про телефильм, который он только что соизволил посмотреть.
— Сердюк, — с упреком сказал я. — Я вас про новости спрашиваю.
— Новости тоже есть интересные, — с готовностью сообщил Сердюк. — В Японском море опять нефть разлили. Потом еще южноафриканский самолет где-то упал. Говорят, столкнулся с НЛО...
— Сердюк, — строго перебил я своего референта, — я вас про другие новости спрашиваю, которые к нам поближе... Еще что-нибудь про это покушение, про президентские выборы...
— А чего еще про покушение? — пожал плечами Сердюк. — И так ясно. Замочили всего одного кандидата из четырех, к тому же самого завалящего, который и так не выиграл бы... Каждому понятно, что победит нынешний Президент. В середине фильма как раз давали прямое включение Центризбиркома. Один усатый выступал, уже точно намекал на шестьдесят процентов в первом туре...
