— Леди и джентльмены, я хочу вам напомнить только потому, что английское право ставит короля выше закона, а народ Америки отверг его.
Сидящие напротив друг друга Андрис Джонсон и Барбара Декарт невольно переглянулись. Смысл исторических экскурсов Мэтча легко расшифровывался. Республиканцы требовали политической смерти Макоули.
В течение семи часов, сменяя друг друга, «менеджеры» озвучивали известные уже всем факты. Для большего эффекта они демонстрировали видеозаписи выступлений Макоули и огромные листы бумаги с выдержками из его допроса, Левин и других лиц, проходящих по делу «Моникагейта».
Сидящая рядом с Декарт адвокат из ее группы наклонилась и тихо произнесла:
— Они не привели ни одного нового доказательства и стараются просто нагнетать эмоции.
— Леди и джентльмены! — снова на передний план выдвинулся Генри Мэтч. — Мы бы хотели вместе с вами определить понятие «половой акт» и ответить на вопрос: совершал ли его Макоули в отношении Моники Левин. Наверное, в этом зале не найдется человека, который без смеха воспринял утверждения мистера Макоули, что это Моника Левин занималась с ним сексом, а он с ней — нет.
В зале засмеялись, а Мэтч продолжал:
— По сути дела и сам мистер Макоули признал, что был близок с мисс Моникой Левин. Мистер Президент, заявляя об этом, просто прибег к семантической уловке, назвав свою связь с ней не сексуальной, а «неподобающей»…
После выступлений обвинителей был объявлен перерыв. К Декарт подошел Джонсон:
— Что вы можете сказать о предъявленных обвинениях?
— Я думаю, что обвинители из палаты представителей произвели впечатление на своих коллег сенаторов-республиканцев, находящихся сейчас в роли присяжных. Я уверен, что сенаторы-республиканцы назовут доводы обвинителей убедительными.
— А сенаторы-демократы?
— Неубедительным сексуальным мусором. Но ваши выступления еще впереди, и я желаю вам успеха.
— Благодарю. Но хочу спросить, какова, по вашему мнению, должна быть моя линия?
— Я думаю, что главная линия адвокатов Белого дома уже ясна: если даже мистер Макоули и виновен, то все равно лжесвидетельства и препятствование отправлению правосудия с целью сокрытия сексуальных связей не тянут по Конституции на отстранение от президентской должности.
— Я уверен в том, что мы их разгромим.
— Мой клиент при любом исходе дела в выигрыше. Мистер Макоули готов, как я поняла, возместить ей материальный ущерб значительной суммой.
— Увы, да. Но это единственный шанс — не допустить лишней болтовни со стороны Левин.
— Я думаю, это правильный шаг. Лично я обратила внимание Левин на действия мисс Мор, которые имеют признаки состава преступления.
— Спасибо. Это для нас также очень важно, тем более что я хочу при допросе мисс Левин задать вопрос об этом. — И Джонсон с легким поклоном отошел, тем более что начинался второй акт представления.
Как только слушания возобновились, Гордон, заряженный патетикой Метча, воскликнул:
— Уважаемые члены Большого жюри, обратите внимание на одну характерную деталь: мистер Макоули, отвечая на ваши вопросы, надел желтый в крапинку галстук, а ведь именно этот галстук подарила ему мисс Моника Левин. Я уверен: всем ясно, что мистер Макоули таким образом подает мисс Левин сигнал. Вы спросите, о чем? Отвечаю: он снова требует от нее не быть откровенной и не на все вопросы отвечать правдиво.
Джонсон с сарказмом спросил:
— Мистер Гордон, на мистере Макоули надеты трусы. Вы не расскажете высокому Большому жюри, что этим он хотел сказать?
В зале раздался хохот: смеялись не только те, кто находился на балконе, но и большинство членов Большого жюри.
Правда, через десяток секунд председательствующий призвал всех к спокойствию и строго произнес:
— Я хочу напомнить, что, согласно процедуре, сначала в течение 24 часов слово предоставляется обвинению в лице делегированных палатой представителей тринадцати «менеджеров». Затем, 24 часа отводится на выступления адвокатов мистера Макоули. После этого 16 часов получает сенат для вопросов, которые будут подаваться в письменной форме через судью Ренквиста. Вызов свидетелей не будет носить автоматический характер. Сначала они должны дать письменные показания. Затем по ним состоится голосование и, если показания мы сочтем недостаточными, будет проведено еще одно голосование о вызове самих свидетелей на наше заседание. — Председательствующий выразительно посмотрел на Андриса Джонсона и сказал: — Надеюсь, что теперь всем ясно, кому и когда можно выступать или в каком виде задавать вопросы.
Джонсон согласно кивнул головой, а когда объявили второй перерыв, подошел к Барбаре:
— Миссис Декарт, как вы находите настроение сенаторов?
Барбара на какое-то мгновение задумалась, а затем ответила:
— Мне кажется, что в отличие от членов палаты представителей сенаторы настроены весьма осторожно. Рейтинг мистера Макоули вновь повысился, а это значит, что республиканцы теряют поддержку американцев.
— Да, сегодня мы получили информацию, что Президент по результатам опроса объявлен самым популярным человеком прошедшего года, опередив даже Папу Римского и евангелистского проповедника Билли Грэма, которые заняли второе и третье места.
— Сенаторы-республиканцы не могут не учитывать и то обстоятельство, что скоро 13 из 19 их коллег будут переизбираться в штатах, население которых почти целиком поддерживает мистера Макоули, а это значит, что на карту поставлено их доминирующее положение в сенате.
Миссис Декарт на некоторое время задумалась, глядя мимо Джонсона, а затем перевела взгляд и, глядя ему в глаза, продолжила:
— По-моему, подобная многоступенчатость объясняется тем, что и демократы, и республиканцы страшатся появления под сводами Капитолия главного свидетеля… моей клиентки Моники Левин.
— Почему вы так считаете?
— Потому, что ее появление здесь — это обоюдоострый меч. Мистер Гордон и «менеджеры» определили, что судить мистера Макоули будут по двум статьям импичмента — за лжесвидетельство под присягой и за препятствование отправлению правосудия. По первому пункту Моника Левин устраивает обвинителей, по второму — вас, адвокатов мистера Макоули. По первой статье показания Левин расходятся с показаниями мистера Макоули, и вам придется доказывать, что она лжет. Но тогда это подорвет доверие к ее показаниям по второй статье, ведь мисс Левин утверждает, что никто не принуждал ее лгать в пользу Макоули и никто не обещал ей за это каких-либо благ.
Джонсон с нескрываемым восхищением смотрел на Декарт, а затем, не выдержав, воскликнул:
— Барбара! Да вы же не только прекрасный юрист, но и великий политик!
Джонсон прекрасно понимал, что Барбара подсказывает ему слабые стороны обвинения и ее подопечной. Она улыбнулась и продолжала:
