— Ну, это напрасно! Я и Элеонора не относимся к группам нетрадиционной ориентации.
— Зато у вас имена близко звучат. — Элизабет представила гостье еще одну даму.
— А это — Барбара. Она мой адвокат и одновременно прекрасный парикмахер.
— О, адвокат-парикмахер! Это оригинально, а для нас, женщин, привлекательно!
— Дамы! — обратилась к присутствующим Элизабет. — Я предлагаю продолжить наш разговор в соседней комнате, заодно и перекусим.
Она первой направилась через весь зал и по-хозяйски распахнула двухстворчатые двери. В небольшой комнате блестел сервировкой шикарный стол.
— Ого! — не удержалась Люси. — Шикарно живете! Такие апартаменты стоят неслабо.
— А мы не бедные, — скромно ответила Элизабет и сделала рукой широкий жест, — рассаживайтесь, где кому удобно.
В конце комнаты бесшумно открылась дверь, и вошли два официанта. Они внесли на серебряных подносах различные блюда на закуску.
— Дамы, мы выпьем вина? — спросила Элизабет.
Возражений не последовало, и официанты, быстро расставив блюда, налили в бокалы красное вино.
Элеонора, перехватив взгляд, брошенный на нее Элизабет, первой взяла бокал и предложила:
— За нашу встречу!
Все выпили и принялись за закуску.
— Мы начали свою трапезу точно так, как это делают в России, — заметила Барбара.
— Сейчас в мире все перемешалось: и обычаи, и устои, и привычки, — согласно кивнула головой Элизабет.
Она увидела вошедшего официанта и взмахнула рукой:
— Вы нам пока не нужны. Мы сами наполним бокалы.
Женщины рассмеялись, и Барбара, взяв бутылку, начала разливать вино.
Время текло незаметно, и, когда на десерт официанты принесли много вкусных вещей, женщины, раскрасневшиеся от вина и откровенного дружеского разговора, вели себя как старые подруги.
Они перешли в следующую комнату, где продолжили за чаем беседу. Люси, осматривая богатую обстановку, простодушно спросила:
— Черт возьми! Сколько в этом номере комнат? Имеется ли здесь спальня?
— Что, на сон потянуло? — улыбнулась Элеонора. — А комнат здесь шесть: есть кабинет и две спальни.
Постепенно веселое возбуждение, вызванное разговорами и трапезой с вином, спало, и стало ясно, что пора переходить к главной цели встречи.
Элизабет поставила чашку на стол и обратилась к Бриттон:
— Люси, мы приехали сюда, чтобы откровенно поговорить с вами.
Лицо Люси с длинным утиным носом сразу же насторожилось:
— Я понимаю.
— Моя фамилия Богарт. Я владею достаточно солидной фирмой, но разговор пойдет о ваших претензиях к Президенту Соединенных Штатов…
— Ах, вот в чем дело! И вы приехали уговаривать меня пожалеть его. А знаете ли вы, сколько бессонных, мучительных ночей провела я, сгорая от стыда и унижений, которым он подверг меня?!
— Нет, нет, мы не приехали с этой целью к вам, — возразила Элизабет. — Вы меня не дослушали. Возглавляя фирму, я одновременно являюсь президентом фонда «За свободу женщин». Мы хотим поддержать вас и предлагаем обсудить одно предложение.
— Поддержать?! В чем? — И Люси растерянно посмотрела на Элеонору.
Та ободряюще улыбнулась:
— Люси, мы знакомы уже давно, и неважно, что в последнее время виделись реже, у тебя нет оснований не доверять мне, моя специальность обязует меня хранить тайну людей, и никого я ни разу не подвела, или это не так, Люси?
Люси еще больше смутилась и пробормотала:
— Нет, я не об этом. Я доверяю тебе, Элеонора… я удивлена таким вниманием ко мне… я же не играю в обществе никакой роли… я скромная несчастная женщина.
Богарт подсела поближе к Люси и взяла инициативу в свои руки:
— Расскажите, что у вас было с Джоном Макоули.
— Скажу честно, я не стала бы реанимировать все это. Но есть две причины: первая — я уже говорила, — обида и унижение, которые не покидают меня все эти годы. Вторая — мне посоветовали друзья, раз уж он стал Президентом, то надо, чтобы он тоже познакомился с чувством стыда, и, в конце концов, я хочу получить от него хотя бы денежную компенсацию.
Люси сделала паузу и уже спокойнее продолжила:
— Будь проклят тот день, когда я послушала его и пришла в тот злополучный день к нему в отель…
— Вы пришли к нему в номер?
— Да. Он пригласил меня, и я решила, что ему хотелось просто поговорить со мной…
— И что, он набросился на вас, пытался изнасиловать?
— Господи! Да лучше бы он совершил это!
— А что он сделал?
— Как только я вошла, он тут же замкнул дверь, взял меня под руку и усадил в кресло. Затем, ни слова не говоря, расстегнув брюки, спустил плавки и обнажил свой член и, гадко улыбаясь, предложил: «Ну что, дорогая, начнем с минета?» Я растерялась и испугалась. Хотела что-то сказать и взглянула в его глаза. На лице — улыбка, а глаза холодные, даже пугающие. Казалось, ему хотелось, чтобы я занималась его членом, а он, наверное, смотрел бы в окно.
— И что дальше, удовлетворила ты его желание? — спросила Элеонора.
— Еще чего! Я оттолкнула его, и он, запутавшись в своих штанах, грохнулся голой задницей на пол, а я подбежала к дверям и выскочила из номера.
— Он не гнался за вами? — спросила Барбара.
— Нет.
— А позже не пытался переговорить с вами, извиниться?
— Нет.
— И вы целых пять лет молчали?
— Молчала бы и сейчас, если бы он не стал Президентом моей страны!
— Вам кто-либо посоветовал обратиться с иском в суд?
— Да. Моя подруга.
— Она знает о вашем посещении Макоули в отеле?
— Я ей рассказала об этом где-то месяц назад.
— Скажите, а кто мог бы подтвердить то, что вы были у него в номере?
— Не знаю… Точнее, никто.
— Что-нибудь из одежды он не порвал, каких-либо царапин на теле не оставил?
— Нет. Я же сказала, единственное, что он сделал, это спустил брюки и трусы и обнажил свой член.
— Да… — протяжно произнесла, вставая, Барбара, — кроме члена других доказательств нет. Вы же, конечно, если б вам продемонстрировали несколько членов, опознали бы тот, который принадлежит ему?
— Как это? — недоверчиво посмотрела Люси на Барбару. — Как мне можно продемонстрировать члены?!
— Очень просто. Несколько мужчин выстраиваются за ширмой, а их члены выставляются в специальное отверстие для обозрения.
