— Теперь я понимаю, почему в кафе можно провести всю жизнь, — сказал он. — Австрийцы так, собственно, и делают. Сидят здесь целыми днями, читают газеты, беседуют. Привычка сидеть в кафе добавила к австрийскому национальному характеру несвойственную вам, немцам, восточную созерцательность. А вы знаете, что кофейные зерна попали в Австро-Венгерскую империю из Турции?
Вечером в кабинете начальника Первого главного управления КГБ СССР состоялось экстренное совещание. Четыре генерала уже собирались разъехаться по домам, когда их пригласили к начальнику.
Поблескивая очками, начальник главка начал совещание ровно в десять часов вечера.
— Я думаю, что операция «Побег» должна быть проведена как можно скорее. Я почти уверен, что наш герой созрел для решительного разговора.
— Мы полностью готовы, причем к любому варианту, — сказал генерал Калганов. — Ждем приказа.
— Кстати, что он пьет? — поинтересовался начальник советской разведки.
— Бурбон, хороший бурбон, — ответил один из его заместителей.
— Позаботьтесь о том, чтобы у них был достаточный запас виски, — распорядился начальник разведки. — Если на оперативном складе нет, свяжитесь с нашей резидентурой в Западном Берлине, пусть завтра же закупят пару ящиков и пришлют с курьером.
Начальник разведки собрал документы в тонкую папку.
— Председатель утвердил план операции и подписал приказ. Все надо будет сделать в это воскресенье.
Австрию можно поделить на две части. В одной царит пиво, окруженное грудами шпика и свиных колбас. В другой правит вино.
— Южная Штирия, где мы с вами находимся, это винодельческий район, — говорил Григорий Алексеевич, заказывая вино к ужину.
Кристи с удовольствием пила вино, Конни слушал рассказы Григория Алексеевича о штирийских виноградниках, но предпочитал пиво. Он дул кружку за кружкой. Немногословный по природе, в присутствии московского начальника он и вовсе замолчал. Это нисколько не смущало Кристи. Конни был серьезным и надежным человеком, настоящим мужчиной, на которого можно положиться. Именно такой мужчина нужен любой женщине.
Выпитое подействовало на Григория Алексеевича благотворно. Он заказал на десерт клубнику со сливками, мороженое, кусок фруктового торта для Кристи. Сам он пил кофе с коньяком и благодушествовал.
— Подумать только, молодым австрийцам жизнь на родине кажется скучноватой. А почему? Потому что в Австрии все в порядке. Это страна, в которой никогда ничего не происходит. Ни террористических актов, ни политических землетрясений. Здесь люди ни за что не сражаются, а просто живут. И они ещё недовольны.
Григорий Алексеевич засмеялся. Глупость австрийцев была очевидной.
— Скажу вам откровенно, Кристи, — сказал он, — в Австрии Карлу Марксу и марксистам делать нечего: здесь царит социальный мир. В Австрии даже забастовок не бывает.
Ложась спать, Кристи ехидно сказала Конни, который искал свои тапочки под кроватью:
— Твой Григорий, видно, не очень преданный член партии, если ему так нравится жизнь в капиталистической Австрии.
Кристи даже не подозревала, до какой степени она была права. Игорь Мокеевич Федоровский, полковник из управления нелегальной разведки, был счастлив вновь вернуться к оперативной работе. Это поездка в Вену была первой за пятнадцать лет заграничной командировкой.
В субботу утром глава ведомства по охране конституции Вилли Кайзер вылетел в Западный Берлин на совещание по юридическим вопросам. Правительство ГДР заявило протест по этому поводу: Западный Берлин не входит в состав ФРГ и западногерманские политики не имеют права рассматривать его как свою территорию. Протест был ритуальным, и внимания на него никто не обратил.
Вилли Кайзер мог бы и не участвовать в совещании, но в Западном Берлине жил его врач Ульрих Шуман. Они вместе учились в школе, Ульрих закончил медицинский институт, перебрался в Западный Берлин и завел там частную практику. Кайзер часто обращался за помощью к Ульриху.
У каждого бывают медицинские проблемы, с которыми не ко всякому врачу обратишься. Лысый и толстый Ульрих обзавелся большой клиентурой в первую очередь благодаря своей готовности помочь в самой щекотливой ситуации и привычке помалкивать. Даже самым близким людям он никогда не рассказывал о бедах и несчастьях своих пациентов, часто весьма высокопоставленных людей.
Прилетев в Берлин, Вилли из гостиницы сразу же позвонил Ульриху. Медицинская сестра, которая сняла трубку, узнала Кайзера и без промедления соединила с постоянно занятым доктором.
— Вилли, дружище, страшно рад тебе слышать! — пророкотал в трубку довольный Ульрих. — Ты надолго?
— Нет, завтра должен вернуться домой. Я могу тебя увидеть?
— Конечно. У тебя проблемы? Плохо себя чувствуешь?
— Это не телефонный разговор.
— Хорошо, хорошо, — согласился Ульрих. — Жду тебя вечером, поужинаем. Есть хороший бурбон, какой ты любишь.
Сержант Питер Кларк второй год служил в американской военной комендатуре в Западном Берлине. Ему было тридцать девять лет, в Берлин его перебросили из Южного Вьетнама, и он наслаждался жизнью на полную катушку.
Невысокий, широкоплечий, с бочкообразной грудью, сержант Кларк с восьми утра до четырех вечера командовал своими солдатами, которые посменно несли службу на контрольно-пропускных пунктах между Западным и Восточным Берлином. После четырех Кларк был свободен и, переодевшись, мог закатиться в любой кабак в городе.
Если он слишком засиживался, то, придя домой, заплетающимся языком объяснял жене, что вынужден был сопровождать очередную шишку из Пентагона. Командированные из Вашингтона высшие офицеры не упускали случая поближе познакомиться с достопримечательностями Западного Берлина, который они защищали от коммунистов.
Кларка, как хорошо изучившего определенные городские достопримечательности, неизменно назначали им в помощь.
К американцам в Западном Берлине относились очень хорошо, и это была чудесная перемена после Сайгона. Каждое воскресенье сержант Кларк гулял с детишками в парке, и немцы были очень любезны. Они угощали его сыновей конфетами и старались говорить на школьном английском с металлическим акцентом. Кларк с трудом понимал их.
К доктору Ульриху Шуману он пришел в штатском костюме. Без привычной формы сержант чувствовал себя неуверенно. К доктору Шуману его устроил майор, помощник американского военного коменданта, который сам лечился у немецкого врача.
Доктор сидел за массивным пустым столом с чернильным прибором и внимательно слушал сержанта. Кроме накрахмаленного белого халата, ничто не напоминало о профессии Шумана. Все медицинские инструменты Шуман держал в соседней комнате, чтобы раньше времени не пугать пациента.
Его круглое розовое лицо располагало к доверию. Видно было, что доктор и сам не чужд простых радостей жизни.
