Червонцев сел в торгпредовскую машину и поехал в посольство.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Башир предложил Кристи пообедать и показал ей свой дом.
Фотография убитой дочери стояла возле его кровати. Девочку уничтожили его политические противника — до него они пока не сумели добраться. Рядом такой же небольшой снимок убитого племянника — сына сестры, погибшего во время боевой операции.
— Вы не чувствуете себя виновным в смерти дочери? — спросила Кристи.
Спросила и сразу же пожалела, что задала бестактный вопрос. К её удивлению, Башир ответил сразу:
— Нет. Я думал об этом много раз. Нет. Я объединил христиан только потому, что применил силу. По-другому нельзя было. Они тут все превратили в зоопарк. Даже когда им нужен был бутерброд, они ехали в магазин на танке. Семьи раскололись, братья убивали друг друга.
— Но ваши люди убили столько народу. Разве это можно оправдать?
— Я не хотел этого. Но что можно требовать от людей, которые, возвращаясь домой, находили трупы своих братьев и отцов? Люди превращались в зверей. Вам этого не понять.
— Но ваши солдаты тоже убивали ни в чем не повинных мирных жителей, — возразила Кристи.
Башир Амин стоял, широко расставив ноги и распрямив грудь. В белой рубашке с расстегнутыми пуговицами он казался трогательно юным. Он старался все объяснить максимально просто.
— Насилие — это болезнь, поразившая Ливан, и вылечить от неё очень трудно. Начинать надо с того, чтобы заставить палестинцев и сирийцев уйти из нашей страны. В долине Бекаа власть не должна принадлежать палестинцам.
Долина Бекаа — это пятая часть территории Ливана. Она рассечена рекой Литани. Здесь плодородные земли. Но Кристи знала, что там выращивают самые прибыльные культуры — марихуану и опиум.
Наркотики давали хороший доход всем, кто обосновался в долине Бекаа, — сирийцам, палестинцам, иранским боевикам.
— Мы не бедуины, — говорил Башир, — которые сворачивают свои шатры и переходят на новое место. У нас есть традиции, которые мы храним. Мы гордый народ с давней историей. Но мы не хотим, чтобы в нашей стране хозяйничали чужие.
После интервью он осторожно пожал Кристине руку и со значением сказал:
— Приходите еще. Мне есть что рассказать о Ливане.
Выражение его глаз не оставляло сомнений в том, что он действительно желает её видеть.
Салим хотел, чтобы Рольник захватил советского офицера, который обучал сирийские войска, находившиеся в Бейруте. Офицера следовало выкрасть и доставить в безопасное место. Зачем это нужно было Салиму, Рольник догадался сразу. Салим надеялся выдать это нападение за враждебную акцию христиан-маронитов, чтобы заставить Москву помочь палестинцам в борьбе против Башира Амина.
По данным Салима, советский офицер находился в четырехэтажном здании — штаб-квартире сирийских войск. Задача состояла в том, чтобы проникнуть в здание, захватить офицера, убить как можно больше сирийцев и, уходя, взорвать здание.
Потом Салим отвел в сторону Рольника, который сомневался, удастся ли им вытащить оттуда советского офицера живым.
— Мы проберемся туда и возьмем его, — уверенно сказал он Салиму. — Но выбраться будет нелегко.
Салим чуть заметно пожал плечами, и Рольник его понял. По плану они должны были спуститься по веревке с крыши соседнего здания, проникнуть на третий этаж, где будет совещание, схватить офицера и, пользуясь всеобщим замешательством, выскользнуть на улицу.
— Я понял тебя, — сказал Рольник. — Но у меня один вопрос. Зачем ты посылаешь Гюнтера? Он же хочет выйти из игры.
— Дитер, — мягко ответил ему Салим, — ты же сам знаешь, что из наших игр выходят только ногами вперед.
Рольник с уважением относился к Салиму — это был хороший боец, жесткий, бесстрашный, но он привык подчиняться приказам. Рольник чувствовал себя свободнее, и поэтому ему почти всегда удавалось выйти сухим из воды.
Передвигаться по Бейруту опытному человеку совсем нетрудно. В полуразрушенных кварталах есть где спрятаться. По городу разъезжало большое количество автомобилей без номеров, полных вооруженными людьми. Затеряться среди них ничего не стоило.
Рольник не любил придумывать сложное прикрытие. Однажды он, правда, изображал водителя фургона международного Красного Креста, другой раз — журналиста из Ирландии, страны, о которой в Ливане и не слышали. Но такие игры ему не нравились, потому что ненадежное прикрытие не обманет опытных людей, а в Бейруте полно профессиональных контрразведчиков.
Рольник решил, что они будут действовать открыто — насколько это возможно. Они были в шляпах, плащах, шейных платках — в темноте немногим отличались от большинства жителей города, в котором шла война.
С собой у них было оружие, снаряжение и большая черная сумка со взрывчаткой. Поодиночке они тихо пробрались в полуразрушенное здание по соседству со штаб-квартирой сирийцев. Они должны были провести в засаде весь день, наблюдая за происходящим у сирийцев, надо было убедиться в том, что цель на месте. Если бы они ворвались в здание, а советского офицера там не оказалось, все пошло бы насмарку. Повторить атаку было бы невозможно.
Все четверо расположились в здании и занялись наблюдением. Только один из них нервничал, потому что это была его первая операция. Но Рольник не беспокоился на его счет. Он знал, что Салим не подсунет ему негодного человека.
Они почти не разговаривали. Ели очень мало, тщательно осматривали оружие. Больше всего времени ушло на подготовку снаряжения, необходимого для того, чтобы проникнуть к сирийцам. Рольник сам проверил тонкий, но крепкий канат черного цвета с алюминиевым гарпуном.
В штаб-квартиру сирийцев постоянно входили какие-то люди. У входа дежурили два вооруженных охранника, которые сменялись каждые четыре часа. Сирийцы установили жесткий контроль над всем районом и считали, что к штабу могут приблизиться только уже проверенные люди.
Наблюдение подтвердило, что все сирийское начальство расположилось в комнатах на верхних этажах — подальше от улицы, с которой могут стрелять по окнам. Рольник убедился в том, что как минимум два европейца находятся в здании. Правда, не совсем ясно, где их искать ночью — в здании четыре этажа. К вечеру стало ясно, что центр активности переместился на третий этаж.
Служба безопасности Башира арестовала четырех человек, которые приехали в Бейрут из долины Бекаа. Они пытались продать три килограмма героина в Восточном Бейруте. Один из арестованных оказался другом и сторонником отца Башира — Пьера Амина, бывшего президента Ливана. Жена арестованного бросилась к нему за помощью.
Пьер вызвал начальника службы безопасности своего сына и высокомерно приказал ему освободить этого арестованного.
Тот отказался.
— Если бы это был гашиш, я бы отпустил его. Но они продавали героин — он убивает людей.
