Впрочем, при желании Андрей Януарьевич мог быть утонченно-любезен и очень приятен в общении.
При Вышинском усугубилась органическая слабость советской дипломатии — отсутствие привычки высказывать свое мнение. Молотов еще имел смелость иногда это делать. Вышинский же никак не мог себе этого позволить. А более низких этажей желающих стать камикадзе и вовсе не находилось. Никто не решался выйти за рамки уже принятого, одобренного, принятого начальством. Это касалось не только внешнеполитических шагов, но даже формулировок. Нового слова боялись, как огня. Наверх, начальству шла та же жвачка.
Советские дипломаты во главе с Вышинским плохо понимали, какие процессы происходили в мире. В Москве все еще рассчитывали на усиление противоречий между империалистическими державами. Слабым звеном считались Франция и Италия, потому что после войны там были сильные компартии. Вышинский постоянно докладывал Сталину об успехах советской дипломатии, которая пыталась разжечь разногласия между Западной Европой и Соединенными Штатами.
Восьмого марта сорок девятого года Бен-Гурион представил новое правительство Израиля.
Пятнадцатого марта заведующий отделом стран Ближнего и Среднего Востока министерства иностранных дел Бакулин подписал справку о новом составе израильского правительства.
Он отметил, что Шаретт родился в Херсоне, что министр транспорта Давид Ремез в двадцать пятом приезжал в Москву на сельскохозяйственную выставку в составе второй делегации еврейских рабочих Палестины, а в мае сорок третьего года от имени евреев Палестины передал в подарок Советской армии автомашины с медикаментами.
Голда Меир стала министром труда и социального страхования. Это означало, что она вот-вот покинет Москву.
Бакулин пометил в справке то, что раньше не фигурировало в материалах, связанных с Израилем:
«После назначения Голды Мейрсон посланником Израиля в СССР т. Зарубин информировал нас о том, что прогрессивные круги лондонских евреев характеризуют Мейерсон как агента американской разведки».
Генерал Василий Михайлович Зарубин перед войной принимал участие в уничтожении польских военнопленных, во время войны был резидентом внешней разведки в Вашингтоне. После возвращения в Москву вместе с женой, Елизаветой Юльевной Горской, бывшей подругой Якова Блюмкина, работал в центральном аппарате. Когда аппарат госбезопасности начали очищать от евреев, жену Зарубина тоже уволили, несмотря на все ее прежние заслуги.
Восемнадцатого марта сорок девятого года телеграммой из Москвы временный поверенный в делах Израиля в СССР Мордехай Намир сообщил директору восточного департамента МИД Израиля Ш. Фридману о развернувшейся в Москве кампании против космополитизма:
«Представители стран Запада предрекают начало курса на официальный антисемитизм, а в будущем и ухудшение отношений России с Израилем, видя признаки этого в нападках на сионизм. Я не склонен придерживаться этой точки зрения…»
Четырнадцатого апреля Голда Меир нанесла министру иностранных дел Вышинскому прощальный визит.
Она подтвердила, что на территории Израиля не будут создаваться иностранные военные базы и еврейское государство не присоединится ни к каким союзам, направленным против третьих стран, «особенно против СССР, так как дружба с Советским Союзом является одной из основ политики Государства Израиль».
Она вновь поставила вопрос о покупке советского оружия и принятии на учебу группы израильских офицеров. Напомнила, что по этому поводу военный атташе полковник Ратнер беседовал с генералом Антоновым.
В записи беседы Вышинский пометил, что ответил так: это вопрос «острый и сложный, могущий создать ряд затруднений».
В более подробной израильской записи это звучит так.
— В свое время, — напомнила Голда Меир, — мы через нашего военного атташе обратились к генералу армии Антонову с просьбой о поставках некоторых видов вооружений и о предоставлении возможности повышения профессиональной квалификации для наших офицеров. Материалы по проблеме поставки вооружений были переданы в свое время господину Бакулину. Мне бы хотелось привлечь ваше внимание к этому вопросу.
— Что касается военных поставок, — ответил советский министр, — я просто не в курсе событий, потому что много времени находился в поездках по Европе. По-видимому, этим занимались наши оборонные учреждения. Постараюсь выяснить. Но вам должно быть ясно, что это проблема, сопряженная с немалыми сложностями и опасностями.
Министр пребывал в хорошем настроении и шутил:
— Стоит нам передать вам один пистолет, а скажут, что продали вам атомную бомбу. Да еще начнутся комментарии относительно «особого аспекта» этой сделки: дескать, намечается создание альянса Советский Союз — Израиль, поскольку эти страны объединяет Карл Маркс, социалист и еврей, и вот-де возникает агрессивный союз для целей разрушения… Возвращаясь к военным проблемам, постараюсь выяснить детали…
Одиннадцатого мая Израиль благодаря усилиям Советского Союза был принят в Организацию Объединенных Наций. Представитель Польши, приветствуя нового члена мирового сообщества, многозначительно сказал: «Период сентиментального интереса к судьбе Израиля завершился. Начался период сотрудничества, основанного на общих интересах. Еврейский народ, идущий по пути мира и прогресса, может положиться на Польшу, Советский Союз и европейские страны народной демократии. Израиль, несомненно, будет помнить, что эти страны были его верными друзьями в кризисный период его становления…»
Израиль выиграл первую войну.
«Касаясь вопроса о бесчисленных, неизвестно откуда берущихся ссылках на некое „секретное оружие Израиля“, — писал в государственный департамент советник американского посольства в Тель-Авиве Чарлз Нокс-младший, — я хотел бы выразить свое глубокое убеждение в том, что это оружие состоит из трех компонентов, а именно: 1) решимости, 2) мужества, 3) необходимости. Победа израильской армии, состоявшей в основном из гражданских лиц, над лучше вооруженными и имевшими численное превосходство силами арабов представляет собой победу, которую не всегда можно объяснить с точки зрения техники или логики».
Но первая победа отнюдь не означала наступления мира.
«Следует ожидать, — писал в июле сорок восьмого директор ЦРУ адмирал Хилленкойтер президенту Трумэну, — что арабы начнут оказывать неограниченную поддержку действиям партизан. Налеты арабских партизан, политическое непризнание и экономические санкции полностью изолируют Израиль от остальных стран Ближнего Востока.
В этих условиях будет существовать постоянная угроза его безопасности, его экономика будет задушена, и, следовательно, его будущее в значительной степени будет зависеть от доброй воли некоторых государств за пределами региона».
Тринадцатого января сорок девятого года с помощью назначенного Организацией Объединенных Наций посредника ООН Ральфа Банча на острове Родос начались египетско-израильские переговоры о перемирии.
Сама процедура переговоров показывала, что арабские страны не смирились с появлением еврейского государства. Египетские и израильские представители собрались в одной комнате, но египтяне не замечали своих партнеров и демонстративно обращались только к сотрудникам ООН.
