Карл Радек, который находился в Стокгольме и хорошо знал, кто и как зарабатывал там деньги, писал Ленину:
«Понятно, что на нашу точку зрения влияет глупая уверенность, что Ганецкий занимался торговлей не для личной наживы, а для того, чтобы помогать материально партии… Отношения его к Парвусу чисто деловые, никогда с политикой не имели ничего общего…».
8 августа 1917 года ЦК партии большевиков вывел Ганецкого из числа членов Заграничного представительства. Его дело передали партийной комиссии.
5 октября 1917 года на заседании ЦК решили:
«Решено избрать комиссию для рассмотрения вопроса о Козловском и Ганецком. В комиссию избраны Троцкий и Коллонтай; третьим предполагается послать кого-либо из поляков».
Исполнительный комитет польских социал-демократов в России 28 ноября 1917 года за подписью Феликса Дзержинского и Иосифа Уншлихта переслал в ЦК партии большевиков заключение своей комиссии, которая настаивала на полном оправдании Ганецкого: контакты с Парвусом поддерживало множество русских социалистов, и никому не предъявлялись претензии; датские власти арестовали Ганецкого и приговорили его к штрафу за экспорт в Россию медикаментов, вывоз которых в тот момент был запрещен: в мирное время их можно было экспортировать, в военное — следовало получить лицензию.
21 ноября 1917 года Ганецкий сам дал письменные показания. Он рассказал, что, находясь за границей, бедствовал. Парвус взял его управляющим в экспортную фирму «Handels og Exportkompan’iet», которая вывозила в Россию товары, главным образом медикаменты, термометры и шприцы. Ганецкий получал четыреста крон в месяц и процент с прибыли. В начале 1917 года Ганецкий заплатил штраф, но ему пришлось уехать из Дании…
«Г-жа Суменсон является поверенной фирмы, — рассказал Ганецкий. — Фирма эта занялась продажей медикаментов нашей фирмы в России. Я Суменсон раньше не знал. Она типичная буржуйка, абсолютно никакого отношения ни к какой политической партии никогда не имела. Как поверенная своей фирмы, она честно исполняла свои обязанности и стала невинной жертвой во всей этой клевете».
29 ноября 1917 года на заседании ЦК партии решили полностью реабилитировать Ганецкого, но записали в протокол:
«Вносится дополнительное предложение не назначать т. Ганецкого ни на какие ответственные должности, а предоставить ему идти работать в низы, и пусть тогда его выдвигают низы на ответственный пост». Предложение было голосованием отвергнуто.
Решение по делу Козловского комиссия ЦК в составе Александры Коллонтай, Мечислава Бронского (представитель поляков в Петроградском комитете партии) и Петра Стучки (представитель латышских социал-демократов) вынесла 25 октября 1917 года:
«Никаких коммерческих сношений с Парвусом т. Козловский не имел, никаких денег посредственно или непосредственно т. Козловский не получал… С Ганецким имел т. Козловский денежные отношения и то лишь профессионального характера. Тов. Козловскому предложено было т. Ганецким как заведующим экспортно-торговой конторой быть юрисконсультом этого общества за месячное вознаграждение. Никакого финансового участия в этом предприятии т. Козловский не принимал».
На шпиономании, охватившей Россию, тогда неплохо зарабатывали. Самой успешной с коммерческой точки зрения сделкой оказалась продажа американцам коллекции фальшивок, которая вошла в историю как документы Сиссона.
Эдгар Сиссон прибыл в Россию в ноябре 1917 года. Он представлял Комитет общественной информации и должен был пропагандировать политику президента США Вудро Вильсона. Сиссон не знал русского языка и был очень доверчив. Он заплатил двадцать пять тысяч долларов (большие по тем временам деньги) за документы о сотрудничестве большевиков, которые уже взяли власть в России, с немцами.
Эти пачку материалов он принес американскому послу в Петрограде Дэвиду Фрэнсису, бывшему губернатору Миссури. Тот сообщил в Вашингтон 10 декабря 1917 года: «Только что узнал из заслуживающего доверия источника, что правительство в Смольном находится под абсолютным контролем германского генерального штаба».
Четыре дня подряд материалы шифром передавались в Вашингтон. Когда их расшифровали, отнесли государственному секретарю США Роберту Лансингу. Американские политики решили, что эти материалы объясняют, почему большевики подписали с немцами мир в Брест-Литовске: Ленина и Троцкого купили.
Удивительным образом в Вашингтоне не потрудились подвергнуть полученные материалы элементарной экспертизе. А ведь сначала эти бумаги принесли в Петрограде британскому дипломату Роберту Брюсу Локкарту. Неплохо разбиравшийся в российских делах, он сразу признал эти материалы фальшивкой и ничего не заплатил.
Известный российский историк профессор Виталий Иванович Старцев, проделав огромную работу, установил, что так называемые документы Сиссона сочинил умелый беллетрист Фердинанд Антоний Оссендовский. Потом он уехал в родную Польшу. А его напарник — бывший эсер Евгений Петрович Семенов предлагал его продукцию иностранным дипломатам. Польстились американцы, самые богатые и самые несведущие в российских делах…
Евгений Семенов в эмиграции уверял, что получал документы от человека, работавшего в Смольном. Он опубликовал в 1921 году серию статей в газете «Последние новости», которую Павел Милюков издавал в Париже:
«Вначале работа была очень трудная, опасная именно вследствие беспорядка, царившего и в Смольном, и в штабах и комиссариатах (министерствах). Крайняя осторожность заставляла наших друзей и нас самих ограничиваться в первые недели копиями, которые наши друзья со страшным риском снимали с поступавших в Смольный бумаг, циркуляров, писем и так далее…
Когда Совет Народных Комиссаров решил переехать в Москву, в Смольном началась лихорадочная работа по упаковке архивов, бумаг и т. п. Все было уложено и упаковано в особые ящики… Друзья заметили, в каких ящиках находились интересные для нас документы, и под строгим секретом сообщили оберегавшим ящики матросам, что именно в этих ящиках спрятано перевозимое в Москву золото! Конечно, в ту же ночь большинство ящиков оказалось взломанными и затем кое-как закрытыми и даже незаколоченными. Наши друзья не преминули этим воспользоваться и достали из ящиков несколько оригинальных документов».
Вся эта драматическая история — липа. Документы Сиссона только несведущему человеку кажутся подлинными: бланки, печати, подписи, номера исходящих и входящих бумаг… Профессиональные историки быстро обнаружили, что это фальшивка. Автор перестарался — он придумал не только содержание писем, но и служебные бланки никогда не существовавших в Германии ведомств и разведывательных служб. Американский дипломат Джордж Кеннан, посвятивший жизнь изучению России, обратил внимание на то, что и немецкие и русские «документы» напечатаны на одних и тех же пишущих машинках…
«Социал-демократическое правительство послевоенной Германии в 1919 году, — пишет профессор Старцев, — опубликовало собственный памфлет, камня на камне не оставивший от брошюры “Германо-большевистский заговор” Сиссона. Немцы доказали, что упоминающиеся там немецкие разведывательные учреждения никогда не существовали в составе немецкой армии, а офицеры, якобы подписывавшие предписания для выполнения их большевиками, не числились на службе. Они опубликовали подлинные штампы и печати сходных немецких разведывательных учреждений рядом с печатями и штампами с “документов Сиссона”. И каждый мог убедиться, что последние являются подделками…».
