Книга Один день без Сталина. Москва в октябре 41- го года, страница 63. Автор книги Леонид Млечин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Один день без Сталина. Москва в октябре 41- го года»

Cтраница 63

Сколько прошло с 1929 года, когда шло раскулачивание? И по сию пору не могу забыть крестьянских ребятишек, которых вместе с жалким скарбом грузили в подводы и вывозили из насиженных мест, порой в дождь, в слякоть, в холод. Я этого видеть не мог…

Я стал постигать, что идеей великой революционной целесообразности прикрываются дела невыносимые, преступные, ужасные. А в ту ноябрьскую ночь, когда арестовали моего товарища, я заглянул в бездну. И, как часто происходит с людьми, пережившими смертельную опасность, я иными глазами посмотрел на происходящее».

Но когда напали немцы, отношение к советской власти уже не имело значения. Главное было защитить страну, дом, семью.

Батальонный комиссар запаса (с опытом Гражданской войны) Владимир Млечин предпринял еще одну попытку уйти на фронт: «Главный редактор «Известий» Л.Я. Ровинский в моем присутствии по «вертушке» просил А.С. Щербакова, секретаря МК и МГК (он же начальник ГлавПУРа) отпустить меня спецкором «Известий» на один из фронтов. Щербаков ответил, что в политуправлении огромный резерв литераторов любой квалификации, а подбирать руководителя театра сейчас не время. Мне пришлось вернуться в театр».

Лев Яковлевич Ровинский не сумел переубедить Щербакова. Ровинский, много лет проработавший в «Правде», стал главным редактором «Известий» за два месяца до войны и оставался им до октября 1944 года, когда неожиданно для многих был снят с должности и отправлен — с большим понижением — в только что созданный еженедельник «Война и рабочий класс» (переименованный потом в «Новое время»). Много позже я тоже работал заместителем главного редактора журнала «Новое время» и застал ветеранов, которые добром вспоминали решительного и уверенного в себе Льва Ровинского.

В военную пору Владимир Млечин сохранил театр. В сентябре сорок первого Театр Революции показал премьеру пьесы Михаила Семеновича Гуса и Константина Яковлевича Финна «Ключи от Берлина». В сорок втором выпустили семь постановок. Первым в стране Театр Революции отказался от государственной дотации.

29 апреля 1942 года заместитель председателя Комитета по делам искусств при Совнаркоме СССР Александр Васильевич Солодовников подписал обращение к местным управлениям по делам искусств и руководителям театров:

«Стремясь к всемерной мобилизации средств для усиления оборонной мощи Советского Союза и скорейшего разгрома немецко-фашистских оккупантов… Московский театр Революции отказался от запланированной ранее дотации и переходит на самоокупаемость…

Комитет по делам искусств при СНК СССР предлагает всем директорам и художественным руководителям театров обсудить на собрании своих коллективов вопрос о всемерном увеличении доходов театра и возможности отказа от дотации путем улучшения художественного качества спектаклей, расширения контингента зрителей и сокращения расходов».

За свой счет театр совершил большую гастрольную шефскую поездку по военным гарнизонам и передал значительную сумму в фонд обороны. В ответ пришла правительственная телеграмма:

«Директору Московского театра Революции тов. Млечину

Прошу передать сотрудникам коллектива Московского театра Революции, собравшим 29 370 рублей на строительство авиаэскадрильи, мой братский привет и благодарность Красной армии.

И. Сталин».

ГОТОВЫ УМЕРЕТЬ В БОЮ

6 ноября заведующий военным отделом горкома и обкома партии Александр Иванович Чугунов доложил Щербакову:

«Согласно Ваших указаний, данных 24 октября, во всех районах гор. Москвы организованы подразделения истребителей танков… Бойцы подобраны из состава добровольцев, отчетливо сознают задачи, стоящие перед ними, и усиленно тренируются в броске гранат по неподвижным и движущимся целям. Все провели метание боевыми гранатами… Согласно вашему указанию бойцы готовились с отрывом от производства с тем, чтобы 28—29 октября направиться для выполнения боевых задач…

Я несколько раз ставил перед командованием МВО вопрос о переводе истребителей в войска, занимающие боевые рубежи. Член Военного Совета т. Телегин 5 ноября заявил, что они примут только лиц, имеющих на вооружении винтовки и пулеметы. Следовательно, из 2340 чел. мы можем послать только 650 чел. Это решение считаю неправильным.

Целесообразнее из состава истребителей организовать специальные батальоны, придаваемые боевым участкам. Для этой цели необходимо всех истребителей зачислить в кадры Красной армии и начать боевое сколачивание батальонов. Их довооружение стрелковым оружием можно осуществить в ближайшие недели за счет ППШ, изготовляемых на московских заводах».

Все, кто в те дни записывался в истребители танков, понимали, что идут на верную смерть. Понимали это и готовы были погибнуть в бою за Москву.

«НАДО УХОДИТЬ В ПОДПОЛЬЕ!»

Москвичи не испугались, не струсили, не отдали себя на милость Гитлера, а продолжали сражаться за свой город. В столице готовились к уличным боям.

Приказ командующего войсками Московского военного округа генерал-лейтенанта Артемьева звучал пугающе. Война вступала на улицы нашего города:

«21 октября приступить к постройке огневых точек и баррикад в окрестностях, непосредственно прилегающих к городу Москве, на площадях и улицах внутри города Москвы…

В системе обороны города Москвы создать три оборонительных рубежа:

первый рубеж непосредственно по окраинам города вдоль окружной железной дороги;

второй рубеж — по Садовому кольцу;

третий рубеж — по кольцу «А» и реке Москва (с юга)…»

Готовились воевать уже не на окраинах города, а в самом центре.

Старая Москва должна была стать полем боя:

«Оборона на подступах и в самом городе должна быть в первую очередь противотанковой (рвы, эскарпы, контрэскарпы, надолбы, мины, ежи, завалы). Систему огня и заграждений строить по принципу опорных пунктов с пристрелом улиц. Огневые средства разрешаю устанавливать в приспособленных подвальных, квартирных и чердачных помещениях. В тех домах и квартирах, где это будет производиться, жителей переселить в другие дома распоряжением райисполкомов…»

В тот же день, 21 октября, «Красная звезда» опубликовала статью генерала Артемьева, где основной смысл его приказа излагался понятными всем словами: «Улицы могут стать местом жарких боев, штыковых атак, рукопашных схваток с врагом. Это значит, что каждая улица уже сейчас должна приобрести боевой облик, каждый дом должен стать укреплением, каждое окно — огневой точкой и каждый житель — солдатом».

Вот строчки, написанные в самые трудные дни: «Фронт приближается к нам. Очень и очень не хочется допустить мысли, что будут здесь уличные бои. Но зверь фашистский силен, и надо быть готовым к этому. На улицах Москвы строят баррикады с ежами из рельс…»

Противотанковые ежи были придуманы именно в ту войну. Через несколько дней после нападения немцев начальник Киевского танкового училища генерал-майор технических войск Михаил Львович Гориккер предложил свое изобретение — три рельса, сваренные в форме звездочки, ее название — «Звездочка Гориккера». Если танк пытался преодолеть препятствие, то еж крутился и пропарывал ему днище. Генерал исходил из того, что это должна быть максимально простая конструкция, которую можно сварить на месте. Так появились знаменитые противотанковые ежи.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация