Увидев недоумение на моем лице, он невесело улыбнулся:
— Ну, знаешь, как это бывает у футбольной команды.
А затем поставил задачу подготовить подполье. Уезжая, Александр Николаевич сказал, что немцы уже в районе Звенигорода на западе и в районе Крюкова на северо-западе».
В «Истории боевых действий частей Московской зоны обороны» говорится: «Городские подземные коммуникации (метро, подземные галереи, коллекторы и пр.) по сути дела представляли собой готовую и хорошо развитую сеть подземных ходов сообщений и минных галерей, пользуясь которыми как наши войска, так и противник могли забрасывать мелкие группы в тыл или подводить мины под занятые врагами сооружения…»
Свои записки оставил секретарь Коминтерновского райкома комсомола Федор Елисеевич Медведев. 22 октября его вызвали к первому секретарю горкома комсомола Анатолию Пегову. Он показал написанное от руки решение бюро горкома о создании подпольной организации московского комсомола. Руководители подполья — секретарь Ростокинского райкома Владимир Иванович Васильев, конспиративная кличка Владимир, и Федор Емельянович Медведев, подпольная кличка Степан.
Медведев поехал к секретарю горкома партии Владимиру Константиновичу Павлюкову, тот завел будущего подпольщика в кабинет Щербакова. Александр Сергеевич спросил:
— Опасность представляешь?
— Да, если ошибусь, окажусь на немецкой виселице.
«Я сдал паспорт, партбилет, комсомольский билет, — вспоминал Федор Медведев. — Мне вручили новые документы. Отныне я Степанов Евгений Антонович. Получил новый паспорт. Назвали мне адрес конспиративной квартиры на 2-й Тверской-Ямской и предприятие, на котором буду работать, — на одном из заводов Краснопресненского района. Здесь, видимо, было указание: придет Степанов — дайте дело.
Начальник цеха отвел меня к мастеру.
— Твое дело, — объяснил мастер, — быть паяльщиком. Смотри, как это делается.
Я терпеливо выслушивал различные издевки и терпел. На четвертый день я паял уже почти нормально.
Идет война, а я не в армии. У меня зрение минус четыре, я объяснил, что таких в армию не берут.
В горкоме представитель партийного центра объяснил:
— Ваша задача: владеть информацией, чем живет Москва, что производит, что из нее вывозят, кто чем занимается. Вот мой телефон. Не записывайте. Запомните. Звонить с любого уличного автомата. Если в трубке услышите «Сокол», сразу называйте свой шифр: «Говорит К-2» — что означает комсомол…
В ходе отбора подпольщиков возникли чисто технические вопросы: с оформлением новых документов, предоставлением конспиративного жилья, подысканием других мест работы. Я набрал номер.
— «Сокол», — отвечает номер.
— Говорит К-2. Прошу срочно встречу.
Он, помедлив, называет место и время. Час мы ходим по скверу, на котором стоит памятник защитникам Плевны, и обсуждаем ситуацию. «Сокол» велел ждать, а сам отлучился к Политехническому, вошел в кабину телефона-автомата. Вернувшись, сказал:
— Первое. Вашим конспираторам никаких новых документов, второе — никаких новых квартир, третье — никаких новых работ. Каждый остается на своем месте, в своем коллективе. Нужна только конспиративная кличка. Тут есть нюанс — конспирация в своем же коллективе. Не открывая себя, находить путь к информации о жизни коллектива. Пусть конспираторы учатся ее доставать и доставлять. Вы ее получаете в устной форме наличных встречах…
Конспиративные вечера и ночи, которые стали системой, раскрывают мне общую картину подполья и характеризируют товарищей. Каждому вручен график: день, место, час встречи. Важна первая встреча. Вот как она состоялась в ЦУМе. Стоим у кассы. Примечаю — он. Прошу пропустить меня вне очереди, молю — спешу, еду в Донец. Он широко улыбнулся, и мы отошли. Наш товарищ взял себе конспиративное имя Донец. Спрашиваю, что сейчас покупают, как настроения…
Подпольщики изучали Москву, свои районы, собирали нужную информацию, приходили на конспиративные встречи. Из ста четырех товарищей от нас по разным причинам ушли восемнадцать. Мы не пополняли свои ряды — уже не было необходимости».
Похоже, чекисты — раз немцы не ворвались в город — просто-напросто превратили подготовленных подпольщиков-добровольцев в обычных осведомителей.
По архивным данным, союзный НКВД и московское управление подготовили для городского подполья шестьсот с лишним человек. Большая часть должна была заниматься сбором разведывательной информации, примерно двести человек — диверсиями, несколько десятков — актами индивидуального террора, остальным предстояло распространять листовки и антигерманские слухи.
В основном это были люди из агентурно-осведомительной сети. Иначе говоря, те, кого именовали секретными сотрудниками, то есть осведомители. Это были очень разные люди. Осведомителем, работавшим с иностранцами, начинал Николай Иванович Кузнецов, его тоже хотели оставить в подполье. Впоследствии он был удостоен звания Героя Советского Союза за смелые акции в тылу врага. Но, как правило, осведомители не отличаются мужеством и надежностью…
Среди этих пятисот лишь несколько десятков были профессиональными чекистами. Каждому предстояло руководить небольшими агентурными группами. Главным резидентом утвердили начальника 2-го (контрразведывательного) управления Наркомата внутренних дел комиссара госбезопасности 3-го ранга Павла Васильевича Федотова. Ему тоже предстояло остаться в оккупированном городе.
Павел Федотов сделал карьеру в секретно-политическом отделе, который занимался борьбой с политической оппозицией, а в реальности плодил липовые дела по обвинениям в троцкизме, вредительстве и антисоветских заговорах. Он немало преуспел на поприще фальсификации дел на невинных людей. В 1959 году Федотова уволят из КГБ и лишат генеральского звания «за нарушения социалистической законности»…
В Москве ему должны были подчиняться три самостоятельные резидентуры.
Одной руководил капитан госбезопасности Сергей Федосеев. Он окончил семилетку и фабрично-заводское училище, работал в комсомоле на железной дороге. В 1937 году его приняли в Центральную школу НКВД. После ее окончания успешно делал карьеру в московском управлении. В августе сорок первого Федосеева утвердили начальником контрразведывательного отдела областного управления. Он дослужится до полковника, в 1953 году его уволят из органов «по фактам дискредитации». Но потом его взяли в только что созданный комитет госбезопасности, и он служил во 2-м главном управлении (контрразведка).
Второй резидентурой руководил майор госбезопасности Виктор Александрович Дроздов. Его устроили на работу в аптечное хозяйство. После прихода вермахта он должен был предложить свои услуги оккупационной власти и войти к немцам в доверие.
Дроздов окончил двухклассное училище, служил в Красной армии, потом его взяли в ЧК. Он много лет служил на Украине, потом в Сталинграде. В апреле сорок первого его перевели в столицу заместителем начальника столичной милиции по оперативной части. 3 октября перевели во 2-й (диверсионно-террористический) отдел НКВД. Считалось, что в Москве его мало знали.
