— У вас полчаса на ответ. Согласны принять все наши предложения?
Делегация ДВР отказалась. 16 апреля японская делегация прервала переговоры и выехала в Токио. Конференция завершилась безрезультатно, хотя Япония могла получить почти все, что хотела. Но японцы утеряли интерес к переговорам. Они поняли, что им все равно придется уходить с российского Дальнего Востока.
14 мая 1922 года приморский парламент — Народное собрание — объявил новые выборы. Но правительство братьев Меркуловых распустило парламент и отменило выборы. В ответ 1 июня Народное собрание отстранило правительство от власти. Система управления — и без того хрупкая — развалилась.
Военные решили заменить Меркуловых генерал-лейтенантом Дитерихсом.
Михаил Константинович Дитерихс в Первую мировую служил генерал-квартирмейстером (начальник оперативного управления) в ставке Верховного главнокомандования царской армии. У Колчака командовал Восточным фронтом. Монархист по своим взглядам, генерал руководил следствием о расстреле царской семьи в Екатеринбурге. Но в ноябре 1919 года Колчак снял его со всех должностей. Дитерихс уехал в Китай и жил в Харбине. В мае 1922 года им заинтересовались японцы. Они и позаботились о его приезде во Владивосток.
Генерал Дитерихс предложил собрать Земский собор. 22 июля, после молебна и крестного хода, собор открылся в общедоступном театре Владивостока. Генерал выступил с приветствием от армии и флота. В состав собора вошли двести пятьдесят человек. Тон задавали военные. Они очень враждебно относились к социалистам и меркуловцам.
Во Владивостоке ввели жесткую цензуру. Закрыли все увеселительные заведения: театры, кинематографы, цирки, клубы. Запретили «продажу вин, спирта и крепких напитков повсеместно, кроме случаев отпуска вина и спирта по требованиям врачей».
Генерал выступал на соборе с программной речью:
— Первой нашей задачей стоит единственная, исключительная и определенная борьба с советской властью — свержение ее. Далее — это уже не мы. Далее — это будущий Земский собор… Мы — Правители борьбы с советской властью…
Приамурский Земский собор постановил: «Право на осуществление Верховной Власти в России принадлежит династии Дома Романовых». Предложил правительству вступить в переговоры с династией Романовых на предмет приглашения одного из членов династии на пост верховного правителя.
Городской голова Владивостока и бывший начальник Академии Генерального штаба элегантный генерал Александр Иванович Андогский в конце августа во главе делегации Земского собора поехал в Японию с просьбой отложить вывод войск с Дальнего Востока. Но в Токио уже приняли решение. Дитерихсу отказали и в займах, и в поставке оружия. Это предопределило его поражение.
Генерал был единственным деятелем Белого движения, который обещал восстановить монархию и объединить православную церковь и государство в единое целое. Дитерихс объявил большевикам священную войну. Армию именовал «земской ратью», полки — дружинами.
«Повышенная религиозность генерала Дитерихса, — вспоминал атаман Семенов, — давала пищу кривотолкам в армейской среде. Генерала заглазно титуловали не иначе, как ваше преосвященство».
Местное самоуправление должно было строиться на базе церковно-приходских организаций. Управляющий внутренними делами рассказал газете «Вечер»: «Только религиозные люди могут принять участие в строительстве Приамурского государства. Каждый гражданин по вере его должен быть приписан при приходе своего вероисповедания. Церковные приходы объединяются в совет церковных приходов города и земских районов… Объединения церковных приходов должны будут заменить собой то, что теперь называется городским и земским самоуправлением».
Земский собор избрал генерала Верховным правителем Приамурского земского края и Воеводой земской рати. Но в армии генерала состояло всего восемь тысяч человек плюс девятнадцать орудий и три бронепоезда. Войска большевиков были втрое больше. Поэтому в боях под Спасском нанесли белым последние сокрушающие удары.
17 октября 1922 года генерал Дитерихс подписал последний указ: «Силы Земской Приамурской рати сломлены. Двенадцать тяжелых дней борьбы без пополнения, без патронов решили участь Приамурского края… Но семя брошено. Оно упало сейчас еще на мало подготовленную почву, но грядущая буря ужасов коммунистической власти разнесет это семя по широкой ниве земли Русской…»
Когда японские войска ушли, белым оставалось только одно — бежать из России.
«Телега за телегой ехали по Светланской, груженные чемоданами, коробками и домашним скарбом, — писала Элеонора Прей, — а на самом верху в каждой — женщины и дети. Это одно из самых печальных зрелищ, какие мне только приходилось видеть. Они бежали из страны, где они родились и которой многие из них уже никогда не увидят».
Все, кто боялся прихода красных, покинули Владивосток. Среди них были два кадетских корпуса. Первый Сибирский имени императора Александра I и Хабаровский графа Муравьева-Амурского. Колчак когда-то распорядился эвакуировать кадетов на остров Русский, который стал их последним прибежищем на родной земле. Кадетам выдали по два комплекта белья, одеяла, новые шинели и сапоги. 25 октября 1922 года в одиннадцать утра корабли вышли из бухты Новик. Ночью кадеты сдали оружие, его погрузили на баржу и затопили. Эскадра адмирала Оскара Викторовича Старка доставила в Шанхай примерно шестьсот кадетов.
Белых войск на территории России не осталось. Но самостоятельная Дальневосточная республика продолжала существовать.
Военные и партийные секретари политику Александра Михайловича Краснощекова не принимали и жаловались в Москву. Глава правительства называл своих оппонентов попугаями и доносчиками. Они его — авантюристом и сепаратистом. Краснощекова поддерживал главком армии Генрих Христофорович Эйхе, бывший штабс-капитан царской армии и командующий 5-й красной армией, которая окончательно разгромила Колчака. Эйхе отозвали.
Секретарь Дальбюро и председатель контрольной комиссии Михаил Эрнестович Дельвиг констатировал: «Атмосфера Дальбюро пресыщена личными капризами и прихотями. И до тех пор, пока это не будет искоренено, работа налажена быть не может».
Краснощеков требовал отозвать или его, или его противников. Летом 1921 года Александра Михайловича, которого обвиняли в дальневосточном сепаратизме и принижении роли партии, отозвали в Москву.
Ленин, похоже, пожалел, что прислушался к нападкам на главу правительства ДВР. Отправил секретарю ЦК Молотову записку: «Беседовал с Краснощековым. Вижу, что мы, Политбюро, сделали большую ошибку. Человека, несомненно умного, энергичного, знающего, опытного, мы задергали и довели до положения, когда люди способны все бросить и бежать, куда глаза глядят… Показал себя умным председателем правительства в ДВР, где едва ли не он же все и организовал. Мы его сняли оттуда… Все возможное и невозможное сделано нами, чтобы оттолкнуть очень энергичного, умного и ценного работника».
Александра Михайловича утвердили председателем Промбанка, затем заместителем наркома финансов.
