— Господин Сталин сказал, что Англия не имеет больше права господствовать над миром. И если она тем не менее затеяла эту войну, то она за нее заплатит. Мы делали в прошлом хорошие дела, и я ставлю вопрос, не можем ли мы делать хорошие дела в будущем? Я полагаю, что СССР извлечет выгоды при распределении территорий Британской империи…
Риббентроп спросил:
— Не повернет ли в будущем на юг и Россия для получения естественного выхода в открытое море, который так важен для России?
Молотов поинтересовался, о каком море идет речь.
— Не будет ли для России наиболее выгодным выход к морю через Персидский залив и Аравийское море? — предложил Риббентроп.
Иначе говоря, нацистская Германия предлагала Советскому Союзу присоединить или превратить в свою колонию Ближневосточный регион, невероятно богатый нефтью.
После беседы с Риббентропом Молотова повели к Гитлеру.
Фюрер пустил в ход все свое умение, чтобы расположить к себе советского наркома. Он, как никто, овладел искусством пожимать руки с особым значением.
Для тех, кого хотел запугать, фюрер устраивал настоящие представления. Он кричал, топал ногами, бил себя кулаком в грудь. Малейшее возражение вызывало у него приступы ярости. Причем трудно было понять, играет он или в самом деле не в состоянии контролировать свои чувства.
Он знал, как вести себя с теми, кого хотел расположить к себе. Он попробовал свои чары на Молотове. Гитлер, как и Сталин, обладал завидной памятью, держал в голове массу информации. Он скучал в одиночестве, жаждал аудитории, воодушевлялся, когда появлялись слушатели, и вдохновенно разглагольствовал о будущем.
Фюрер подчеркнул:
— Не без учета пакта с Советским Союзом Германия сумела так быстро и со славой для своего оружия осуществить операции в Норвегии, Дании, Бельгии, Голландии и Франции…
Гитлер говорил, что готовит последний удар по Англии и нужно подумать о разделе наследства Британской империи. Фюрер предложил Молотову официально присоединиться к Германии, Италии и Японии.
— Советскому Союзу, — говорил Гитлер, — предоставляется право указать те области в Европе, в которых он заинтересован. То же в отношении великого восточноазиатского пространства — Советский Союз должен сам сказать, что его интересует. Я предлагаю Советскому Союзу участвовать как четвертому партнеру в этом пакте.
Принято считать, будто Молотов пропустил эти предложения мимо ушей и призвал Гитлера к ответу по конкретным и более важным вопросам. В реальности все было иначе. Составляя запись беседы Гитлера и Молотова, помощники Вячеслава Михайловича старательно помечали: «Тов. Молотов приветствует это заявление рейхсканцлера… Тов. Молотов считает это заявление правильным… Тов. Молотов выражает с этим свое согласие и считает, что в своей основе мысль рейхсканцлера правильна… Все, что он понял из сделанного сейчас перевода заявления Гитлера, ему кажется правильным и отвечает интересам как СССР, так и Германии».
Гитлер пытался увлечь Молотова перспективами раздела Британской империи, расписывал выгоды движения СССР в сторону Индии и Персидского залива.
Молотов идеи Гитлера не отверг. Он просто хотел еще кое-что выторговать. Нарком отвечал, что они со Сталиным прежде всего хотят получить свободный выход из Балтийского и Черного морей, получить базы в Болгарии, на Босфоре и Дарданеллах, чтобы контролировать черноморские проливы. Если Германия на это согласна, то Москва не против присоединения к трехстороннему пакту фашистских держав.
Понимал ли Молотов, что происходит? После долгой беседы с фюрером около часа ночи Вячеслав Михайлович отправил Сталину шифротелеграмму: «Так как мы засиделись сверх нормы, а подошел уже час назначенного обеда, то уговорились, что завтра, 13 ноября, я у него завтракаю и после этого продолжаем. Большой интерес Гитлера к тому, чтобы договориться и укрепить дружбу с Советским Союзом в сферах влияния налицо».
Утром пришел ответ от Сталина:
«Насчет Черного моря… Это вопрос обороны берегов СССР и обеспечения его безопасности. Обеспечение спокойствия в районе Проливов невозможно без договоренности с Болгарией о пропуске советских войск для защиты входов в Черное море.
Во всем остальном исходи из известных тебе директив, и если результаты дальнейшей беседы покажут, что ты в основном можешь договориться с немцами, а для Москвы останутся окончание и оформление дела, — то тем лучше.
Твое поведение в переговорах считаем правильным».
Через три часа Молотов получил дополнительные указания из Москвы. Очень откровенные:
«Советуем:
Первое. Не обнаруживать нашего большого интереса к Персии и сказать, что, пожалуй, не будем возражать против предложения немцев.
Второе. Насчет Турции держаться пока в рамках мирного разрешения в духе Риббентропа, но сказать, что мирное разрешение не будет реальным без нашей гарантии Болгарии и пропуска наших войск в Болгарию как средства давления на Турцию.
Третье. Если немцы предложат раздел Турции, то в этом случае можно раскрыть наши карты…»
Во второй беседе Гитлер подчеркнул значение совместных действий двух стран:
— Я считаю, что наши успехи будут больше, если мы будем стоять спиной к спине и бороться с внешними силами, чем если мы будем стоять друг против друга грудью и будем бороться между собой.
Молотов подтвердил, что согласен с выводами рейхсканцлера:
— Советский Союз готов участвовать в широких акциях вместе с другими государствами: Германией, Италией и Японией, и я готов приступить к обсуждению этих вопросов… Советский Союз как большая и мощная страна не может стоять в стороне от решения больших вопросов как в Европе, так и в Азии.
Но Молотову не нравилось, что немецкие войска перебрасываются в Финляндию и Румынию. Не потому, что он увидел в этом шаг к нападению на Советский Союз. Молотов выразил недовольство тем, что Гитлер претендует на страны, которые уже включены в сферу влияния Советского Союза.
И, добавил Молотов, они со Сталиным рассчитывают, что Германия признает, что «Финляндия должна быть областью советских интересов». Гитлер не без колебаний согласился с этим.
Молотов уточнил:
— В той же степени, как, например, Эстония и Бессарабия?
К тому времени Бессарабия и Эстония уже стали частью Советского Союза. Иначе говоря, Молотов хотел получить от Гитлера согласие на присоединение Финляндии к Советскому Союзу:
— Финляндия должна быть областью советских интересов. Советский Союз, хотя и не участвовал в большой войне, все же воевал против Польши, против Финляндии и был совсем готов, если бы потребовалось, к войне за Бессарабию.
Гитлер напомнил Молотову, что Германия уже во всем пошла навстречу Советскому Союзу. Москва получила большую часть польской территории, чем договаривались. Германия отказалась от Литвы в пользу Советского Союза. Советский Союз присоединил к себе и Северную Буковину, хотя договаривались, что у Румынии заберут только Бессарабию. Гитлер повторил, что во время войны с Финляндией он занял благожелательный нейтралитет и отказал финнам в поставках материалов военного назначения.
