Эдуард Даладье отозвал французского посла из Москвы и сказал финскому посланнику, что готов разорвать отношения с Москвой, но это надо сделать синхронно с Англией. Реакция Лондона была более осторожной. Англичане исходили из того, что война в Финляндии мешает Сталину снабжать Гитлера сырьем и продовольствием.
Даладье был готов отправить в Финляндию англо-французский экспедиционный корпус и одновременно нанести бомбовый удар по нефтепромыслам в Баку. Он хотел не столько помочь финнам, сколько помешать поставкам советского горючего нацистской Германии. Англичане и французы не пошли на это потому, что главным противником все-таки был Гитлер, боялись, что он перебросит на Кавказ немецкую авиацию на помощь советской противовоздушной обороне. А если немцы помогут Сталину на Кавказе, Сталин в ответ пошлет свои танки против французов…
В конце декабря 1939 года Ставка Главного Командования приостановила боевые действия, чтобы подготовиться посерьезнее. Добились тройного превосходства в силах. На финский фронт перебросили дополнительное вооружение, прежде всего артиллерию большой мощности и авиацию. 11 февраля после мощной артиллерийской подготовки советские войска начали новое наступление, теперь уже более успешное.
Видя, что творится в мире, Сталин спешил закончить неудачную войну. В ночь с 12 на 13 марта 1940 года в Москве был подписан мирный договор с Финляндией. Финны сохранили свою независимость, но им пришлось отдать все, что от них требовал Сталин. Советский Союз получил все территории, которые хотел, а сверх того — в аренду весь полуостров Ханко, где должна была появиться советская военно-морская база. Границы СССР на Карельском перешейке отодвинулась на сто пятьдесят километров. Финляндия потеряла целую провинцию, ее жителям пришлось бросить свои дома. Отнятые у Финляндии территории включили в состав образованной 31 марта Карело-Финской Союзной Советской Республики. Ее возглавил Отто Куусинен.
Рассекреченные документы особых отделов Красной армии, как пишет член-корреспондент Академии наук Андрей Николаевич Сахаров (он многие годы возглавлял академический Институт российской истории), «показывают катастрофические недостатки в состоянии советских вооруженных сил: слабый профессионализм командных кадров — выдвиженцев времен Гражданской войны, дремучий уровень рабоче-крестьянских бойцов, коррупцию, воровство и пьянство в армейских частях, нарастающую враждебность красноармейцев к бессмысленно жестоким армейским порядкам, слабую техническую подготовленность сухопутных и авиачастей».
14-17 апреля 1940 года в ЦК проходило совещание начальствующего состава армии, посвященное итогам войны с Финляндией. Стенограмма рассекречена. Многие высказывались очень откровенно — наболело.
Комбриг Иван Иванович Копец, командующий военно-воздушными силами Северо-Западного фронта, получивший за бои в Испании Золотую Звезду Героя Советского Союза, доложил:
— Разведывательные данные, которые были в штабе ВВС Ленинградского фронта, относились к 1917 году, более свежие — к 1930 году. Никаких других данных мы не имели.
Копец рассказал, что финны не ожидали войны и стали отступать, а потом пришли в себя и взялись за оружие:
— Финны начали действовать по флангам, по тылам и по коммуникациям наших частей. В результате откатилась обратно 75-я дивизия, а затем и 139-я. По существу бежали, и прилично бежали, даже быстрее, чем наступали…
Плохо работали штабы, терялись в боевой обстановке, не зная ситуации на фронтах. Командование Ленинградского округа делало ставку на массированное применение танков, артиллерии и авиации. Но незамерзающие болота, леса, снег, отсутствие дорог помешали использованию танков. Без нужды отдавали приказ перебросить танки с одного фланга на другой, но не обеспечивали горючим. В результате шестьсот танков, оставшись без горючего, стояли без движения, превратились в груду металла.
Авиации у Красной армии было больше, чем у финнов, но выяснилось, что летчики обучены летать только в хорошую погоду, да и аэродромы не готовы к зимним полетам.
Комдив Михаил Петрович Кирпонос объяснил:
— В восемнадцать часов наши истребители летят ужинать или чай пить, а в это время противник летит нас бомбить.
— Противник знает, когда наши летчики чай пьют? — заинтересовался Сталин.
— Конечно, — подтвердил Кирпонос.
В 1940 году объявили, что потери Красной армии в войне с Финляндией составили сорок восемь тысяч человек. Сегодняшние подсчеты дали другую цифру: сто тридцать тысяч убитых. Финская армия потеряла двадцать три тысячи, в шесть раз меньше.
В ходе боевых действий выяснилось, что нет точных данных не только о противнике, но о количестве собственных бойцов и командиров. Армии и дивизии не могли сообщить, сколько у них в строю, сколько убито и ранено, сколько попало в плен…
Начальник генштаба Шапошников отметил поразительное равнодушие к судьбе отдельного солдата, когда командиры даже не интересовались своими бойцами:
— Я был во время империалистической войны командиром полка. Бывало в окопах сидишь и сам считаешь: вчера в роте было девяносто человек, сегодня восемьдесят девять. Куда ушел? Или убили, или ранили. Командира роты тянешь к ответственности. А у нас считают — пришлют пополнение и все будет в порядке.
Начальник управления снабжения Красной армии Андрей Васильевич Хрулёв признался:
— В результате отсутствия данных о численности было тяжело снабжать Ленинградский военный округ. С товарищем Тимошенко у нас были расхождения буквально на двести тысяч едоков. Мы держались своей, меньшей цифры. Но у меня, товарищи, не было никакой уверенности, что прав я. Не окажется ли, что он прав и у него на двести тысяч больше, а потом начнут голодать… Генеральный штаб численности действующей армии не знал в течение всей войны и не знает на сегодняшний день.
К финской кампании не подготовились интендантские службы. Солдаты получали промерзшие буханки хлеба, которые пилили или рубили топором. Кусочек мерзлого хлеба клали в рот, он таял, тогда его можно было разжевать… Сухари стали спешно сушить уже во время войны. Красная армия вступила в войну в летнем обмундировании, в ботинках — это зимой-то! Солдаты мерзли, а валенок не было.
— 163-я дивизия пришла на фронт босая, — сказал генерал Мерецков.
Командарм 2-го ранга Владимир Николаевич Курдюмов, начальник управления боевой подготовки Красной армии, признал:
— На финском театре в первый период войны было много обмороженных, потому что люди прибывали в холодной обуви, в ботинках даже, а не в сапогах. Причем часть ботинок была рваной. Я здесь докладываю с полной ответственностью, что воевать при сорокаградусном морозе в ботинках, даже не в рваных, и в хороших сапогах нельзя, потому что через несколько дней будет пятьдесят процентов обмороженных…
Наши части, отступая, бросали тяжелораненых. Люди, которых могли спасти, умирали. Один из участников совещания горько сказал:
— Такой момент надо учесть — своевременно увозить погибших и раненных в бою. Это имеет большое моральное значение на войне для участников боя. Это нужно учесть. Враги-финны старались подбирать своих убитых…
