— У вас есть своя квартира.
И буквально выпроводил его…»
У Жданова было слабое сердце, а он сильно пил. Даже Сталин, который любил спаивать людей, иногда покрикивал на Жданова, и тот вместо вина послушно наливал себе фруктовой воды. Милован Джилас наблюдал Жданова на сталинской даче и пришел к выводу, что это типичный интеллигент-циник. Андрей Александрович единственный за столом пил апельсиновый сок. Объяснил югославскому гостю, что из-за болезни сердца. Джилас, совсем еще молодой человек, наивно спросил:
— А какие последствия могут быть от этой болезни?
Жданов ответил иронически:
— Могу умереть в любой момент, а могу прожить очень долго.
Молотову Сталин испортил репутацию, последовательно обвиняя его жену в различных антипартийных, а затем и антигосударственных поступках. В случае со Ждановым ударили по сыну — Юрию Андреевичу, который работал в аппарате ЦК.
В недрах министерства госбезопасности уже созревало так называемое «ленинградское дело», по которому будут расстреляны многие видные партийные работники — выходцы из Ленинграда. Неясно было, как поступить со Ждановым, который долгое время руководил Ленинградом. Посадить всех ленинградцев, а его одного оставить на воле было нельзя. Но Сталин трогать Жданова не хотел. Его имя было связано с крупными идеологическими акциями. Если бы его посадили, пришлось бы выбросить в корзину громкие постановления о литературе, музыке, кино. Смерть же Жданова решала все проблемы.
Андрей Александрович очень плохо себя чувствовал, на совещания приходил с трудом, в буквальном смысле падал в обморок. И лицо — как у покойника. Политбюро решило отправить Жданова в отпуск.
Шепилов сказал Жданову:
— Вам надо немедленно ложиться в больницу!
Жданов ответил:
— Нет, политбюро решило, что мне надо ехать на Валдай. Товарищ Сталин сказал, что там очень хороший воздух для сердечников.
Сталин напутствовал врачей:
— Вы его гулять водите почаще. А то у него вес лишний…
Эти прогулки в неблагоприятном для сердечников климате быстро довели Жданова до инфаркта…
Будущее Юрия Жданова рисовалось в мрачных тонах. Но 30 августа Андрей Александрович умер, избавив Сталина от многих проблем, и его отношение к младшему Жданову сразу изменилось к лучшему.
Маленков и Берия в октябре 1949 года, когда шла подготовка «ленинградского дела», пытались задним числом пристегнуть к этому делу и покойного Жданова. Они представили Сталину проект закрытого письма от имени политбюро членам и кандидатам в члены ЦК «Об антипартийной группе Кузнецова, Попкова, Родионова и др.». Это был смертельный приговор ленинградцам.
В письме говорилось и о Жданове:
«Политбюро ЦК считает необходимым отметить ту политическую ответственность, которая ложится на Жданова А. А., за враждебную деятельность ленинградской верхушки… Сейчас трудно объяснить, как мог Жданов А. А. не разглядеть вражеского лица Кузнецова, Попкова, Капустина, Соловьева и др., которых он настойчиво выдвигал…»
Но мертвый Жданов Сталина уже не интересовал. А младшего он оставил в аппарате ЦК. Семья Жданова продолжала жить в кремлевской квартире. Весной 1949 года Светлана Аллилуева с благословения отца вышла замуж за Юрия Жданова. В 1952 году Юрия Андреевича Жданова избрали членом ЦК. Но брак со Светланой быстро разрушился. Впрочем, его многообещающую партийную карьеру погубил не развод, а смерть тестя в следующем марте. А пока что он принимал деятельное участие в идеологических кампаниях, начатых его отцом.
Доходило до абсурда.
В 1948 году в Военной краснознаменной академии связи имени С. М. Буденного обсуждалась работа будущего создателя первой системы противоракетной обороны и члена-корреспондента Академии наук Григория Васильевича Кисунько. Его книгу выдвинули на Сталинскую премию. Но начальник кафедры основ марксизма-ленинизма заявил, что в книге Кисунько только в предисловии говорится о приоритете отечественной науки, а в самой книге — сплошь иностранные фамилии: Максвелл, Гельмгольц, Герц… Ученый совет академии отменил выдвижение книги на премию.
Это были худшие времена для советской науки. Кибернетику запретили как буржуазную науку, что предопределило безнадежное отставание страны в компьютерной технике. Химическое отделение Академии наук провело сессию в подражание расправы, устроенной Лысенко в биологии, что нанесло тяжкий ущерб химии. На очереди стояла физика.
В 1948 году министр высшего образования Кафтанов докладывал маршалу Ворошилову, заместителю председателя Совета министров по науке и культуре:
«Враждебные марксизму-ленинизму течения проникают в высшие учебные заведения через физику. В учебниках совершенно недостаточно показана роль русских и советских ученых в развитии физики; книги пестрят именами иностранных ученых…»
Произошло разделение физиков на тех, кто понимал современную науку и мог работать в атомном проекте, и на тех, кого не взяли в проект по причине профессиональной непригодности. Но создание советской атомной бомбы едва не сорвалось — по той же причине, по какой нацистская Германия лишилась ядерного оружия. У нас тоже нашлись ученые, которые по идеологическим причинам выступили против теории относительности Альберта Эйнштейна и квантовой механики. Они утверждали, что «для советской физики особое значение имеет борьба с низкопоклонством перед Западом, воспитание чувства национальной гордости». Сторонников теории относительности обвиняли в отсутствии патриотизма…
Эти посредственные физики сконцентрировались в Московском университете и жаловались идеологическому начальству. Особенно их раздражало обилие еврейских фамилий среди создателей ядерного оружия.
Руководитель отдела науки ЦК Юрий Жданов докладывал своему начальству:
«Среди теоретиков физиков и физико-химиков сложилась монопольная группа: Ландау, Леонтович, Фрумкин, Френкель, Гинзбург, Лифшиц, Гринберг, Франк, Компанеец и другие. Все теоретические отделы физических и физико-химических институтов укомплектованы сторонниками этой группы, представителями еврейской национальности. Например, в школу академика Ландау входят одиннадцать докторов наук; все они евреи и беспартийные… Лаборатории, в которых ведутся работы по специальной тематике, возглавляются на восемьдесят процентов евреями».
Перечисленные младшим Ждановым ученые принесли советской науке мировую славу и сыграли важную роль в создании ракетно-ядерного оружия. Однако руководитель отдела науки ЦК не только не испытывал благодарности к людям, столь много сделавшим для родины, но и требовал проведения настоящих чисток по расовому признаку, какие за несколько лет до этого проходили в нацистской Германии.
Академик Игорь Евгеньевич Тамм представил список талантливой молодежи генералу госбезопасности Николаю Ивановичу Павлову, заместителю начальника Первого главного управления при Совете министров по кадрам (первый главк занимался созданием ядерного оружия). Павлов окончил институт общественного питания и прежде возглавлял Саратовское управление НКВД. Он раздраженно сказал академику Тамму:
