Устойчивая радиосвязь резидентуры советской разведки в Вашингтоне с Москвой установилась только в начале 1941 года. Летом радисты принимали три четверти передач, а зимой одну из десяти.
Советские шифровальные системы были очень сложными. Практически их нельзя было расшифровать. Но американцам помогла грубая ошибка. При отправке телеграмм использовались кодовые книги, а затем еще и одноразовые шифрблокноты. Это двойное кодирование гарантировало надежность. Но каждую страницу шифр-блокнота, составленную по закону случайных цифр, можно использовать только один раз.
С началом войны объем переписки резко возрос, шифрблокнотов не хватало. Перебросить из Москвы в условиях военного времени достаточный запас оказалось невозможно, и в резидентуре приняли решение использовать отдельные страницы дважды. Помогли американцам и финны. 22 июня 1941 года они ворвались в советское консульство в городе Петсамо и захватили полусгоревшие кодовые книги дипломатической переписки, а также кодовые книги военной и военно-морской разведки. Шифровальщики пытались их сжечь, но не успели.
Относительно дальнейшей судьбы трофея есть две версии.
По одной, финны передали полуобгоревшие книги немцам, но те были слабы в расшифровке кодов. 10 мая 1945 года американские разведчики обнаружили эти блокноты в архиве немецкой радиоразведки в Саксонии.
По другой версии, в ноябре 1944 года начальник американской разведки Уильям Донован заплатил финнам за книгу и другие шифровальные материалы десять тысяч долларов. Об этом узнал государственный секретарь Эдвард Стеттиниус. Он возмутился: Соединенные Штаты заподозрят в шпионаже против союзника! И приказал вернуть шифрблокноты Советскому Союзу. Донован неохотно исполнил приказ, но копии документов передал армейской службе радиоразведки.
К концу войны в американской электронной разведке насчитывалось десять тысяч человек. Несколько лет шла упорная работа с советскими телеграммами. Три года аналитик Мередит Гарднер бился над русскими кодами. Первый успех пришел в 1948 году. В расшифрованной части телеграмм упоминались триста сорок девять американцев, которые сотрудничали с советскими разведчиками.
В конце 1948 года Гарднер сообщил Федеральному бюро расследований, что в министерстве юстиции США действует советский агент. Эта женщина работала в офисе министерства в Нью-Йорке, а в январе 1945 года была переведена в Вашингтон.
Под эти данные подходила Джудит Коплон из сектора регистрации иностранных агентов. Она имела доступ к докладам ФБР о выявленных советских агентах. Ее взяли под наблюдение. Раз или два раза в месяц она приезжала в родной Нью-Йорк. Выяснилось, что она проводила время не только с родными, но и встречалась с советским гражданином. Это был Валентин Алексеевич Губичев, работавший в Секретариате ООН. Он приехал в Соединенные Штаты летом 1946 года вместе с женой Лидией Назаровной и дочерью Виолеттой.
В ФБР изготовили фальшивый документ, который казался очень важным, и в пятницу 4 февраля 1949 года он оказался на столе Джудит Коплон, которая собиралась в Нью-Йорк. Когда она встретилась с Губичевым, их задержали. В ее сумочке обнаружили двадцать восемь документов, позаимствованных в ФБР, в том числе и дезинформация, подготовленная для нее, и написанная ею самой записка: «Я не смогла (и не думаю, что смогу в будущем) раздобыть сверхсекретный документ ФБР, о котором я говорила…»
Ее защитник выдвинул забавную версию — документы понадобились Джудит Коплон для написания романа. А что касается встреч с Валентином Губичевым, то она просто по уши влюблена в него.
На предварительных слушаниях судья назначил залог за Губичева в сто тысяч долларов. 5 марта 1949 года посол Александр Семенович Панюшкин (и одновременно резидент внешней разведки в Вашингтоне) отправил в Москву запись своей беседы с заместителем государственного секретаря Джеймсом Уэббом:
«Я заявил Уэббу, что Губичев является советским гражданином, въехавшим в Соединенные Штаты Америки по дипломатическому паспорту, и что на основании существующего положения Губичев, как дипломат, пользуется правом дипломатического иммунитета…
Уэбб заявил мне на это, что если бы Губичев был или работником советского посольства, или членом советской делегации в Объединенных Нациях, то Губичев пользовался бы дипломатическим иммунитетом, но поскольку он является работником Секретариата Объединенных Наций, то на него (Губичева), согласно разъяснениям, полученным из Объединенных Наций, не распространяется положение дипломатического иммунитета…
Я еще раз потребовал от Уэбба принятия соответствующих мер к немедленному освобождению Губичева из-под ареста, причем мною было еще раз подчеркнуто, что Губичев не подсуден американскому суду и поэтому не может быть никакой речи об освобождении его под какой бы то ни было залог…»
Усилия посольства не помогли.
Судебный процесс подтвердил давние подозрения, что советская разведка использует аппарат ООН для шпионажа против Соединенных Штатов.
9 марта 1950 года Валентин Губичев был приговорен к пятнадцати годам тюремного заключения. Государственный департамент и министерство юстиции рекомендовали отложить исполнение приговора, если он покинет территорию Соединенных Штатов. 20 марта Губичева доставили на пароход «Баторий»…
Джудит Коплон тоже признали виновной. Впервые обвинительный приговор за шпионаж в пользу Советского Союза вынесли обладателю американского паспорта. Но на суде ФБР попало в ловушку. Защитник подсудимой потребовал приобщить к делу документы, на которые ссылается обвинение. Судья согласился с требованием защиты. Документы ФБР были обнародованы. Выяснилось много неприятного для ФБР. Когда агент сказал на суде, что телефоны Коплон не прослушивались, а потом выяснилось обратное, репутация ведомства Гувера сильно пострадала. Лжесвидетельствование считается в американском суде тяжким преступлением.
Гувер после этой истории приказал отделять внутренние досье ФБР (в которых содержатся данные прослушивания и многое другое) от досье, предназначенных для использования в суде. Решили, что в случаях использования подслушивающей техники на суде будет выступать агент, который этим не занимался. Он сможет честно ответить, что ему неизвестен источник информации.
5 декабря 1950 года апелляционный суд отменил приговор. Во-первых, ФБР незаконно прослушивало телефонные разговоры между Джудит Коплон и ее адвокатом. Во-вторых, ее арестовали, не имея ордера на арест.
Обвинение попало в трудное положение. Главным доказательством были расшифрованные советские телеграммы, но их держали в секрете и не могли представить суду. Без доказательств, полученных в рамках «Веноны», улик было явно недостаточно. Генеральная прокуратура не хотела рисковать новым судом, но Гувер уговорил генерального прокурора не отказываться от обвинений против Коплон.
Семнадцать лет, до того как в 1967 году все обвинения были наконец сняты, она считалась выпущенной под залог в сорок тысяч долларов, собранный ее семьей. Коплон не имела права голосовать на выборах, водить машину, и ей было запрещено покидать район ее постоянного местожительства в Нью-Йорке. Она даже не смогла пересечь реку Гудзон и побывать на могиле отца. При этом она успешно работала, вышла замуж и родила четырех детей.
