Среди населения, в армии и даже среди руководящих работников распространены разговоры о том, почему Советский Союз не помогает Корее всеми своими вооруженными силами, в частности штурмовиками, в то время как США помогают Ли Сын Ману. Корейские офицеры заявляют, что им нужны не советы, а реальная помощь».
Ким Ир Сен умолял Сталина вмешаться в войну. Сталин переадресовал просьбу Мао Цзэдуну. Мао тоже не хотел посылать войска, ответил, что это чревато опасностью большой войны. Сталин решил, что остатки северокорейской армии придется вывозить из страны.
13 октября он просил передать Ким Ир Сену: «Дальнейшее сопротивление бесполезно. Вам следует готовиться к полной эвакуации в Китай или Советский Союз».
Казалось, Сталин даже смирился с поражением Северной Кореи, с тем, что американские войска выйдут на советскую границу. Вождь говорил членам политбюро:
— Ну что ж, пусть теперь на Дальнем Востоке будут нашими соседями Соединенные Штаты. Они туда придут, но мы воевать с ними сейчас не будем. Мы еще не готовы.
А в Вашингтоне шла дискуссия — остановиться на 38-й параллели или продолжать войну, чтобы окончательно разгромить северокорейскую армию?
Трумэн решил встретиться с Макартуром. Все заметили, что генерал не откозырял Верховному главнокомандующему и что у него был расстегнут воротник рубашки. Зато у генерала были только хорошие новости. Пхеньян будет взят через неделю. Война скоро закончится. В начале следующего года ООН сможет провести в Корее выборы. После чего американские войска уйдут.
— Военная оккупация ничего не дает, — уверенно сказал Макартур. — Все оккупанты терпят неудачу.
Возник вопрос о военнопленных: в американском плену оказалось примерно шестьдесят тысяч северных корейцев.
— Они самые счастливые корейцы во всей стране, — сказал Макартур. — Впервые в жизни они накормлены и умыты.
Американцы, впрочем, совершили крупную политическую ошибку. Макартуру следовало вовремя остановиться, но высокомерный генерал доказывал, что противника нужно полностью разгромить, чтобы поскорее закончить войну. И американцы приблизились к китайской границе.
Теперь Мао Цзэдун решил, что Соединенные Штаты намерены не только захватить весь Корейский полуостров, но и вторгнуться в Китай, чтобы его свергнуть. Он решил преподать урок американцам. Мао предпочел не ждать, пока американцы разгромят Ким Ир Сена и возьмутся за него самого, и приказал армии вступить в дело.
30 сентября глава китайского правительства Чжоу Эньлай сделал совершенно ясное предостережение:
— Китайский народ не потерпит иностранной агрессии и не будет равнодушно наблюдать за тем, как соседи становятся жертвой империалистов.
3 октября Чжоу Эньлай пригласил посла Индии и просил передать Соединенным Штатам, что, если войска ООН пересекут 38-ю параллель, Китай придет на защиту Северной Кореи. В Белом доме эти предупреждения пропустили мимо ушей. Президент Трумэн и государственный секретарь Ачесон пребывали в уверенности, что заявления Пекина — блеф. ЦРУ докладывало, что «нет никаких свидетельств того, что китайские коммунисты намерены полномасштабно участвовать в войне в Корее».
6 октября 1950 года политбюро ЦК компартии Китая приняло решение отправить в Корею «добровольцев».
Макартур обещал Трумэну:
— Я считаю, что сопротивление прекратится к Дню благодарения. Тех, кого мы не успеем уничтожить, прикончит зима. Они сражаются, чтобы спасти лицо. Восточные люди предпочитают потере лица смерть.
Трумэн спросил:
— Каковы шансы, что китайцы и русские вмешаются?
— Они невелики, — уверенно ответил генерал. — Если бы они вступили в дело в первый или второй месяц войны, это могло иметь решающий характер. Теперь мы не боимся интервенции. Мы лучшие.
18 октября первый отряд китайских войск, названный добровольческим, перешел через реку Ялуцзян. 21 октября китайцы уже вступили в боевые действия. Атака ста пятидесяти тысяч китайских «добровольцев» была настолько неожиданной для американцев, что они отошли на юг, подрывая железные дороги.
Когда китайцы вступили в войну и северяне опять перешли в наступление, в Сеуле опять возникла паника — и последовали новые расстрелы противников режима, проходившие на глазах иностранных дипломатов. Те запротестовали, и расстреливать стали без свидетелей. Журналисты писали о том, что происходит, но американское и британское правительства старались, чтобы такие материалы не появлялись в прессе. Иначе возник бы закономерный вопрос: зачем сражаться за диктатора Ли Сын Мана, который ведет себя так же, как и его враги-коммунисты?
Через три дня после вступления китайского экспедиционного корпуса в войну председатель Комитета начальников штабов генерал Омар Брэдли сказал Трумэну, что, по сообщениям Макартура, положение ужасное: началась совсем другая война. Макартур требовал подкрепления и предлагал отправить в Корею китайские войска с Тайваня. Командовавший китайскими войсками маршал Пэн Дэхуай был уверен, что наголову разгромит американцев. Мао приказал ему сбросить американцев в море.
На пресс-конференции 30 ноября 1950 года Трумэн с угрозой заявил:
— Соединенные Штаты будут противостоять коммунистической экспансии и остановят агрессию в Корее. Мы примем все необходимые меры.
Иногда он говорил быстрее, чем думал. Начинал отвечать, не дослушав вопроса. Его прямо спросили, обсуждается ли вопрос об использовании атомного оружия. Трумэн сразу ответил:
— Вопрос-то всегда обсуждается. Но я бы не хотел, чтобы бомбу пустили в ход.
Трумэн выразился так неудачно, что создалось впечатление, будто генерал Макартур уже получил право пустить в ход ядерное оружие. Когда пресс-конференция окончилась, журналисты бросились к телефонам: паника возникла по всему миру.
Британский премьер-министр Клемент Эттли примчался в Вашингтон и 4 декабря пришел к Трумэну. Он настаивал на том, что без него нельзя принимать решение об использовании ядерного оружия. Это требование Трумэн отверг. Он только обещал загодя уведомить главу британского правительства. Премьер Эттли предложил Трумэну вообще оставить Дальний Восток ради спасения Европы. Но для Трумэна ядерная бомба была всего лишь средством шантажа.
— Наши дома, наша страна, все, во что мы верим, в опасности, — говорил Трумэн. — Эта опасность исходит от правителей Советского Союза. При этом мы не считаем, что война неизбежна. Между свободным миром и Советским Союзом нет такого конфликта, который нельзя было бы разрешить мирным путем. Мы сделаем все, чтобы избежать войны, но не станем заниматься умиротворением. Опыт Мюнхена показал, что умиротворением безопасности добиться нельзя.
В начале 1950 года во время опроса общественного мнения тридцать процентов американцев сказали, что холодную войну выигрывает Россия, и только девять процентов полагали, что верх берут Соединенные Штаты. Боевые действия на Корейском полуострове усилили антисоветские настроения.
