— Вы хотите дискету с ее электронными письмами? — спросил Гвидо, правильно догадавшись, что Джастин больше не может смотреть на экран.
— Буду тебе очень признателен, — вежливо ответил Джастин. — А также скопируй все свои работы, чтобы я мог ознакомиться с ними на досуге и сообщить тебе свое мнение: эссе, домашние работы, все то, что ты хотел бы показать Тессе.
Покончив с дискетами, Гвидо подсоединил телефонный провод к модему, и они наблюдали, как стадо газелей сменилось безжизненной темнотой. Попытка Гвидо вновь открыть рабочий стол закончилась полным провалом. Осипшим голосом мальчик сообщил, что с жесткого диска стерта вся информация, как и в компьютере Тессы, только на этот раз обошлось без послания с клиническими испытаниями и токсичностью.
— И она не посылала тебе файлов, которые просила сохранить для нее? — спросил Джастин тоном таможенника.
Гвидо покачал головой.
— Ничего не просила кому-то переслать? Не использовала твой компьютер как почтовое отделение?
Гвидо покачал головой.
— Тогда что из утерянного дорого тебе?
— Только ее последние электронные письма, — прошептал Гвидо.
— Значит, мы оба жалеем об одном и том же. — «Мы трое, если считать Хэма», — мысленно поправился он. — Но, если я могу это пережить, значит, сможешь и ты. Потому что она была моей женой. Понимаешь? Возможно, какой-то вирус из ее компьютера заразил твой. Это возможно? Она где-то подцепила его и, не зная того, по ошибке передала тебе. Да? Я не знаю, о чем говорю, не так ли? Но могу догадываться. И я хочу, чтобы ты понял главное: мы никогда не узнаем, почему это случилось. Так что имеем полное право сказать: «Не повезло» — и продолжать жить. Мы оба. Да? Поэтому заказывай все, что тебе нужно, чтобы заменить утерянное. Да? И я дам соответствующие указания нашей миланской конторе.
Придя к выводу, что ему удалось восстановить душевное равновесие Гвидо, Джастин откланялся. Вернулся на виллу, взял в масляной комнате лэптоп, понес к берегу моря. На курсах переподготовки ему многократно говорили, и он в это верит, что специалисты могут восстановить все файлы, стертые с жесткого диска. Только специалисты эти находились на государственной службе, с которой его пути разошлись. У него возникла мысль каким-то образом связаться с Робом и Лесли и попросить помощи у них, но ему не хотелось ставить их в неловкое положение. А кроме того, будучи честен с самим собой, он не мог не признать, что компьютер Тессы вызывал у него неприятие, ему хотелось избавиться от него.
Освещенный луной, он шагал по длинному молу и, дойдя до края, бросил изнасилованный лэптоп в воду. А вернувшись в масляную комнату, писал до утра.
«Дорогой Хэм!
Это первое из, надеюсь, длинной череды писем, адресованных твоей доброй тетушке. Не подумай только, что меня мучают дурные предчувствия, но, если вдруг я попаду под автобус, не сочти за труд лично передать все документы самому кровожадному, самому неподкупному члену коллегии адвокатов, заплати ему выше крыши и пусть принимается за работу. Так мы оба окажем Тессе добрую услугу.
Как всегда твой,
Джастин».
Глава 15
До позднего вечера, пока наконец виски не взяло над ним верх, Сэнди Вудроу оставался на посту в посольстве, готовясь к своему выступлению на завтрашнем заседании «канцелярии», оценивая его с одной стороны, с другой, с третьей, со всех сторон, отгоняя призраки, осаждающие его, заглушая их обвиняющие голоса своим: он ни при чем, происшедшее — лишь цепочка случайных эпизодов, он никоим образом не способствовал внезапному отъезду Портера Коулриджа, его жены и дочери в Лондон, под сомнительным предлогом, что им срочно потребовалось найти для Рози специальную школу.
Иногда его мысли словно обретали собственную волю, становились независимыми, перекидывались на развод по взаимному согласию, задавались вопросом, подходит ли Гита Пирсон или новая девушка Тара Как-там-ее из отдела торговли на роль постоянного спутника жизни, с кем предпочтут остаться мальчики. А может, лучше жить одному, мечтая о вечной подруге и не находя ее, наблюдая, как эта мечта уходит все дальше и дальше. Однако по дороге к дому с закрытыми окнами и запертыми дверьми он вновь ощутил себя кормильцем семьи и мужем… ладно, пусть и склонным по-тихому сходить на сторону (кому из мужчин это чуждо?), но, по большому счету, добропорядочным, хладнокровным, целенаправленным солдатским сыном, в которого много лет тому назад по уши и влюбилась Глория. Входя в дом, он удивился, где-то даже обиделся, обнаружив, что она не вышла с ним на телепатическую связь, не прочувствовала переполнявших его добрых намерений, не стала дожидаться его приезда, и теперь ему придется самому добывать пропитание из холодильника. «В конце концов, я — исполняющий обязанности посла, — с возмущением подумал Вудроу. — И имею право на уважительное отношение в собственном доме».
— Есть новости? — примирительно крикнул он ей, в одиночестве ужиная холодным мясом.
Потолок столовой, тонкая бетонная плита, служил также полом их спальни.
— Разве тебе не сообщают новости на работе? — откликнулась Глория.
— У нас нет возможности целый день слушать радио, если ты про это, — Вудроу намекал, что как раз у Глории такая возможность есть. Подождал с вилкой, застывшей на полпути ко рту.
— В Зимбабве убили еще двоих белых фермеров, если это новости, — сообщила Глория после долгой паузы.
— Как будто я этого не знаю! Пеллегрин целый день не слезал с нас. Почему мы не можем убедить Мои — воздействовать на Мугабе? По той же самой причине, по которой мы не можем убедить Мои воздействовать на Мои. Какого еще он мог ожидать ответа?
Вудроу надеялся услышать: «Дорогой, как тебе трудно» — но над потолком воцарилось молчание.
— Больше ничего? — спросил он. — Из новостей. Больше ничего?
— А что еще ты хотел услышать?
«Да что произошло с этой чертовой женщиной? — мрачно думал Вудроу, вновь наполняя стакан бордо. — Никогда не была такой. С тех пор как ее возлюбленный вдовец отбыл в Англию, бродит по дому, словно больная корова. Не пьет со мной, не ест, не смотрит в глаза. О прочем и не говорю, хотя и раньше она это дело не жаловала. Практически не красится, что удивительно».
Но его порадовали слова Глории о том, что никаких новостей у нее нет. По крайней мере, он знал то, что для нее пока составляло тайну. Не так уж часто Лондону удавалось придержать важные новости. Обычно какой-нибудь кретин из департамента информации все выбалтывал прессе задолго до установленного срока. Так что резко повышались шансы на то, что «бомба» взорвется завтра, как он и просил Пеллегрина.
— Речь идет о моральном аспекте, Бернард, — предупреждал он своего шефа. — Здесь для некоторых это будет тяжелым ударом. Я бы хотел, чтобы они узнали обо всем от меня. Учитывая, что Портер в отъезде.
Всегда полезно напомнить, кто стоит у штурвала. И крепко держит его в руках. Разумеется, не делая на это упор. Но надо указать Лондону на четкий контроль, под который взята ситуация после того, как здесь не стало Портера, шарахавшегося от мало-мальской проблемы.
