– Ну и чушь! – пробормотала Конни. Она не шевелилась, пес мирно дремал у нее на коленях. Пытаясь согреть искривленные пальцы, она положила руки на его коричневую спину.
На заднем плане мрачный Фон разливал чай.
Смайли заговорил, обращаясь к бумажке со срочным сообщением. С той минуты, когда он опустил глаза для того, чтобы прочитать его, никто не видел его лица.
– Конни, давай посчитаем, – сказал он.
– Давай, дорогуша.
– Кто вне этих четырех стен знал, что мы получали сведения от Фроста?
– Кро. Уэстерби. Полицейский – приятель Кро. И Кузены могли догадаться, если у них есть хоть капля ума.
– Ни Лейкон, ни Уайтхолл не знали.
– И Карла не знал, дорогуша, – язвительно заключила Конни, глядя на мрачный портрет.
– Да. Карла не знал. В этом я уверен. – Его разум отчаянно пытался взять верх над чувствами, и отголоски этой внутренней борьбы ясно слышались в его голосе. – Для Карлы такая реакция была бы чересчур преувеличенной. Если банковский счет исчерпан, все, что от него требовалось, это открыть новый где-нибудь еще. То, что произошло, ему не нужно. – Он осторожно, кончиком пальца сдвинул экстренное сообщение на пару сантиметров в сторону. – Пока все идет, как было задумано. Просто отклик был… – Он начал снова: – Их отклик оказался значительнее, чем мы предполагали. Что касается работы, ничто не пропало даром. Мы продвинули дело вперед.
– Мы его угробили, дорогуша, – твердо заявила Конни. Ди Салис просто взорвался.
– Я настаиваю, чтобы вы прекратили выражаться, словно мы все здесь соучастники преступления. Тут нет никакой доказанной взаимосвязи, и я считаю ваши предположения о том, что она существует, оскорбительными.
Ответ Смайли прозвучал отчужденно:
– А я счел бы оскорбительными любые другие предположения. Это дело было начато по моему приказу. Я не желаю закрывать глаза на последствия только из-за того, что они малоутешительны. Можете возложить ответственность на мои плечи. Но не вздумайте обманывать самих себя.
– Бедняга слишком мало знал, правда? – пробормотала Конни, словно размышляя вслух.
Поначалу никто не обратил внимания на ее слова. Первым встрепенулся Гиллем: а что, собственно, она имела в виду?
– Фросту некого было выдать, дорогуша, – пояснила она. – Это худшее, что может случиться с человеком. О чем он мог им рассказать? О чересчур ретивом журналисте по имени Уэстерби. Это они и сами знают, милые мои. Поэтому они захотели пойти дальше. И еще дальше. – Она повернулась к Смайли. Он единственный из всех знал ее много лет. – Помнишь, Джордж, что мы взяли за правило, когда в наше дело входили новички? Мы всегда давали им что-нибудь, в чем они могли признаться, помилуй. Господи, их души.
Фон с нежной заботливостью поставил на стол Смайли картонную чашку с чаем, в котором плавал ломтик лимона. При виде его улыбки, похожей на ухмылку черепа, Гиллем едва сдержал ярость.
– Как только кончите разносить чай, убирайтесь! – рявкнул он ему в ухо.
Фон удалился, так и не перестав ухмыляться.
– Интересно, что сейчас на уме у Ко? – спросил Смайли, по-прежнему обращаясь к срочному сообщению. Он, как при молитве, сцепил пальцы под подбородком.
– Струсил и растерялся, – уверенно заявила Конни. – Репортеры с Флит-стрит идут за ним по пятам, Фрост мертв, а он так и не продвинулся вперед.
– Верно. Да, он будет дрожать вовсю. «Смогу ли я удержать плотину? Смогу ли заткнуть течь? Да и где течь?..» Этого мы и хотели. Это мы и получили. – Смайли слегка качнул головой в сторону Гиллема. – Питер, будь добр, попроси Кузенов усилить слежку за Тиу. Но только со стационарных постов. Никакой работы на улицах, никаких глупостей, чтобы не спугнуть дичь. Телефон, почтовый ящик, только самое простое. Док, когда Тиу в последний раз был на материке?
Ди Салис пробормотал дату.
– Выясните маршрут его путешествия и узнайте, где он купил билет. На случай, если он задумает повторить поездку.
– Все уже записано, – сердито парировал ди Салис, скривил губы в пренебрежительной ухмылке, закатил глаза и передернул плечами.
– Тогда будьте добры подготовить для меня специальную записку по этому вопросу, – ответствовал Смайли с непробиваемым терпением. – Уэстерби, – продолжал он тем же ровным голосом, и Гиллема передернуло: ему померещилось, что Смайли страдает галлюцинациями и полагает, что Джерри находится в одной с ним комнате и готов, как и все присутствующие, выслушивать его приказы. – Я его вытяну – это в моих силах. Газета отзывает его – разве такого не может быть? И что дальше? Ко ждет. Прислушивается. Ничего не слышит. И успокаивается.
– И тут появляются агенты по борьбе с наркотиками, – Добавил Гиллем, взглянув на календарь. – Сол Экланд снова на коне.
– Я могу вытянуть его и заменить, за дело возьмется другой агент. Но разве другой человек будет в меньшей опасности, чем сейчас Уэстерби?
– Это никогда не срабатывает, – пробормотала Конни. – Коней на переправе не меняют. Не поможет. Вы это сами знаете. Их надо инструктировать, обучать, снаряжать, налаживать новые связи. Не поможет.
– Не вижу, в какой это он опасности, – скрипучим голосом заявил ди Салис.
Гиллем сердито обернулся и хотел поставить ворчуна на место, но Смайли опередил его:
– Почему, Док?
– Если принять ваше предположение, с которым я не согласен, выходит, что Ко – человек, не склонный прибегать к насилию. Он удачливый бизнесмен, его принципы – сохранять лицо, блюсти свою выгоду, воздавать всем по заслугам и много работать. Я не хочу, чтобы о нем говорили как о каком-то головорезе. Признаю, у него есть слуги, и, может быть, в том, что касается методов работы, его люди не так добродетельны, как он сам. Точно так же все мы – люди Уайтхолла. Это же не значит, что в Уайтхолле все такие же мерзавцы.
«Да заставьте же его, ради Бога, замолчать», – подумал Гиллем.
– Уэстерби – это не Фрост, – наставительно сопел ди Салис. – Уэстерби – это не слуга, потерявший совесть. Уэстерби не обманывал доверия Ко, не воровал его денег, не предавал его брата. Ко считает Уэстерби представителем крупной газеты. И Уэстерби позаботился, чтобы все – и Фрост, и Тиу, как я понимаю, – полагали, что его газета знает об этом деле больше, чем он сам. Ко знает жизнь. Убрав одного журналиста, он не избавится от опасности. Напротив, в дело вступит вся команда.
– Тогда что у него на уме? – переспросил Смайли.
– Он сам не знает. Именно так, как сказала Конни. Он не может оценить размер грозящей опасности. Китайцы слабоваты в отвлеченных понятиях, тем более в теоретическом анализе положения. Ему хотелось бы, чтобы угроза поскорее миновала, и, если не случится ничего конкретного, он решит, что, значит, все уже позади. Эта привычка свойственна не только Востоку. Я просто развиваю вашу гипотезу. – Он встал. – Но я ее не поддерживаю. Ни в коем случае. Я полностью отказываюсь применять ее к себе.
