— Да, Сальво. Настолько я ему доверяю. Если Батист узнает все, что мы знаем, и решит, что Мвангаза запятнал себя, в чем я все-таки до конца еще не убеждена, тогда он, человек честный, мечтающий о мире для Киву не меньше нас с тобой, сможет предупредить кого надо, чтобы предотвратить надвигающуюся катастрофу.
Она снова ложится на спину, и мы продолжаем изучать потолок миссис Хаким. И я задаю неизбежный вопрос: а как она познакомилась с Батистом?
— Его группа как раз организовала ту поездку в Бирмингем. Он из племени ши, как и Мвангаза, поэтому, естественно, видит в нем будущего лидера. Но это не означает, что он закрывает глаза на недостатки Мвангазы.
Нет-нет, конечно, не означает, заверяю я.
— А в последний момент перед отъездом он совершенно неожиданно ворвался в наш автобус и произнес зажигательную речь о перспективах достижения мира, гармонии и справедливости для единого Киву.
— Лично перед тобой? — ехидно уточняю я.
— Да, Сальво. Лично передо мной. В автобусе сидело тридцать шесть человек, а он обращался ко мне одной. И я, разумеется, была голая.
* * *
Против моего кумира лорда Бринкли Ханна поначалу возражала столь категорически, что я словно воочию увидел перед собой непреклонную сестру Иможен.
— Но, Сальво, если эти мерзавцы вовлекают нас в войну и расхищают наши природные богатства, как же среди них могут быть более виновные и менее виновные? Уж конечно, все они одним миром мазаны — общее ведь дело делают.
— Но Бринкли не такой, как другие, — терпеливо объяснил я. — Он символическая фигура, как и Мвангаза. Он из тех, за чьей спиной обычно прячутся всякие охотники за наживой.
— Но ведь именно он смог сказать “да”.
— Правильно. Но он же, если помнишь, был шокирован и выразил негодование, а заодно чуть ли не прямым текстом обвинил Филипа в двойной игре. — И я пустил в ход последний довод: — А если он мог снять трубку и сказать “да”, точно так же может позвонить и сказать “нет”!
Чтобы закрепить свою позицию, я стал приводить примеры, основываясь на богатом опыте работы с корпоративными клиентами. Как часто, говорил я, мне доводилось сталкиваться с ситуациями, когда люди на самом верху представления не имеют о том, что делается от их имени, — они слишком заняты привлечением капиталов и наблюдением за рынком. Ханна постепенно начала соглашаться с моими аргументами, понимая, что в некоторых вещах я разбираюсь лучше ее. Для полноты картины я напомнил ей о моей краткой беседе с Бринкли в доме на Беркли-сквер:
— А как он отреагировал, когда я назвал ему имя мистера Андерсона? Он никогда не слыхал о таком человеке!
Я замолчал, ожидая ее ответа и искренне надеясь, что в нем не прозвучат новые хвалы в адрес Батиста. Напоследок я показал ей письмо Бринкли, в котором он благодарил меня за поддержку. “Дорогой Бруно”, — начиналось оно, а в конце стояла его личная подпись под словами “Всегда Ваш, Джек”. Но даже после этого она не сдалась до конца:
— Если Синдикат анонимный, как же он может считать Бринкли своим номинальным лидером?
У меня не нашлось на это достойного возражения, и она продолжила:
— Если тебе так уж нужно поговорить с кем-то из своих, пойди хотя бы к мистеру Андерсону, которому ты доверяешь. Расскажи все ему и положись на его милость.
Но мне вновь удалось одержать верх, на этот раз благодаря своей осведомленности в мире секретных служб:
— Андерсон умыл руки в отношении меня еще до того, как я покинул его явочную квартиру. Официально ему ничего не известно ни об операции, ни о моем в ней участии. Ты что же, думаешь, он не открестится от меня, если я вдруг появлюсь перед ним и сообщу, что все мероприятие оказалось профанацией?
Усевшись перед моим ноутбуком, мы принялись за дело. На интернет-сайте лорда Бринкли не был указан его домашний адрес. Письма рекомендовалось отправлять на адрес палаты лордов. Тут и пригодились мои газетные вырезки статей о лорде Бринкли. В некоторых упоминалось, что Джек женат на некоей леди Китти, аристократке, наследнице крупного состояния, известной своей благотворительной деятельностью в пользу нуждающихся сограждан, что, разумеется, вызвало симпатию Ханны. И у леди Китти имелся собственный сайт. Помимо списка благотворительных организаций, пользующихся ее покровительством, и адреса, по которому желающие могли присылать чеки, на сайте висело уведомление о встрече в ближайший четверг у нее дома за утренним кофе, куда спонсоры приглашались только по предварительной договоренности. Дом находился в Найтсбридже, в самом сердце лондонского “золотого треугольника”.
* * *
Прошел еще час. Сон не идет ко мне, голова кристально ясная. Ханна, приученная отключаться, как только предоставляется возможность, спит как убитая. Я бесшумно натягиваю рубашку и брюки, беру мобильник и спускаюсь в гостиную, где миссис Хаким убирает со стола. После стандартного обмена любезностями мне удается выскользнуть в садик, окруженный высокими коричневыми стенами соседних зданий. Я могу в точности предугадать сегодняшний, как сказали бы наши инструкторы, “деловой маршрут” Пенелопы. После бурного уикенда с Торном она наверняка объявилась сегодня утром в “Норфолк Мэншнс”, чтобы привести себя в божеский вид перед началом трудовой недели. Больше всего она любит звонить из такси, которое ей оплачивает газета: Как подобает уважающему себя журналисту, она тщательно продумала вводную фразу:
И тебя туда же, Сальво, лапушка! Выждал бы еще недельку, и я бы сама тебя от хлопот избавила. Не хочу даже знать, где ты шлялся все выходные после того, как сделал меня посмешищем в глазах владельца газеты! Надеюсь только, что она того стоит, Сальво. Или, может, он? А то Фергюс говорил, что стесняется с тобой в сортир ходить.
Возвращаюсь в номер. Ханна лежит в той же позе, в какой я ее оставил. Жарко, и ее прикрывает лишь простыня, будто специально наброшенная художником на одну грудь и между бедер.
— Ты где был?
— В саду. Разводился.
Глава 15
Ханна с присущей ей твердостью убедила меня не брать с собой пленки и блокноты в дом Бринкли. А поскольку она не менее решительно настроилась проводить меня до входа и дождаться моего возвращения, мы в результате достигли компромисса: она посидит с похищенными мною уликами в кафе на углу, а я позвоню ей с мобильного, когда сочту момент подходящим, после чего она незаметно подбросит сумку на крыльцо, а сама вернется в кафе и будет там поджидать меня.
В начале шестого мы покинули владения мистера Хакима и, соблюдая надлежащие меры предосторожности, сели на автобус до станции метро “Финчли-роуд”. В начале седьмого мы уже изучали изысканные особняки Найтсбриджа, а в шесть двадцать я усадил Ханну за столик у окна в кафе. Пока мы ехали в автобусе, она успела растерять запал, тогда как я, напротив, преисполнился оптимизма.
— Через пару часов все наши беды останутся позади, — заверил я Ханну, массируя ей спину, чтобы успокоить, но она ответила только, что будет молиться за меня.
