ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Истоки, формирование и попытки реализации американской концепции по созданию «Большого Ближнего Востока»: организация силовыми средствами затяжного кризиса внутригосударственных и международных отношений на БСВ в первые десятилетия XXI века и пути его преодоления.
Современный неоколониалистский сериал «Агрессивная геостратегическая «одиссея» Запада»:
1 серия — «Путешествие Запада в Персидский залив»;
2 серия — «Экспедиции в Ливию, а также в Сирию, Египет и Йемен».
Свои агрессивные операции США и их союзники по НАТО формулируют для себя удобно и красиво: «Буря в пустыне», «Шок и трепет», «Благоденствие», «операция «Одиссея, Рассвет», «Объединенный защитник» и т.д.
С нашей точки зрения, под этим благозвучием, например, «Несокрушимая свобода», «Буря в пустыне» и т.д., осуществлялись агрессии США и западноевропейских держав в Афганистан и Ирак в начале первого десятилетия XXI века, а «операция «Одиссея, рассвет» и «операция «Одиссея, полдень» — это военное нападение НАТО в составе Франции, Англии, Италии и США на режим М. Каддафи в Ливии, а также целенаправленное подстрекательство населения против властей Египта, Сирии, Йемена в начале второго десятилетия XXI века. Логически, вероятно, возможная грядущая военная кампания против ИРИ будет также красиво западно-мифологически названа «операция «Одиссея, благословенный вечер», а дальнейшие агрессии на БСВ — «операция «Одиссея, ночной дозор» и т.д.
И все это уже второе десятилетие «освящается» большой кровью мусульманских народов БСВ, разрушениями городов, а также потерей государственной стабильности и суверенитета.
ШАРИПОВ У.З.
доктор политических наук
ВВЕДЕНИЕ.
Принципы современной международной политики Запада и провозглашение Вашингтоном концепции «Большого Ближнего Востока»
Значение региона БСВ в мировой политике
Это — один из узловых в географическом аспекте регионов современного мира. Важно его международное значение в политическом, энергетическом, транспортном и торговом отношениях. Оно определяется тем, что, помимо прочего, БСВ, и прежде всего регион Персидского залива, является обладателем крупнейших углеводородных запасов на земном шаре. Вот как вкратце выглядит общая картина углеводородных запасов на земном шаре (в %): нефть — Ближний и Средний Восток — 61; Евразия (Россия и страны СНГ) — 10,3; Африка — 9,4; Центральная и Южная Америка — 9%; Северная Америка (США и Канада) — 5,7; Азия и Океания — 3,3; Европа — 1,3; газ — Ближний и Средний Восток — 41,1; Евразия (Россия и страны СНГ) — 30,1; Африка — 8,2; Азия и Океания — 8,1; Центральная и Южная Америка — 4,3; Северная Америка (США и Канада) — 4,9; Европа — 3,3 (US Energy information Administration from Oil and Gas journal (2007); The CIA WorldFactbook, www.MarkTAW.com).
Как известно, в ХХ-ом и начале XXI-го вв. на протяжении целого ряда десятилетий в азиатско-африканском мире возникли и более или менее стабилизировались на национальной основе новые государственные структуры. Были это либо монархические, либо диктаторские и полудиктаторские, либо внешне демократические режимы и т.д. На БСВ среди них, наряду с традиционными монархическими династиями, «выросли» знаковые фигуры в рамках современного республиканско-государственного устройства. Если взять лидеров, которые были представлены не только в прошедшем, но и в начале текущего веков, то это — Саддам Хусейн в Ираке, Муаммар Каддафи в Ливии, Хосни Мубарак в Египте, Бен Али в Тунисе, Али Абдулла Салех в Йемене, наследственный клан Асадов в лице Хафеза и его сына Башара в Сирии и т.д. Таким образом, ближневосточный мир представлял собой конгломерат разнообразных политических систем, во многом противоречивых между собой и социально специфических. Другим противоречием, но подспудным, БСВ являлась фактическая несменяемость правящих фигур в руководстве местных государств, которые десятилетиями находились у власти.
В последние десятилетия БСВ стал самой напряженной в политическом отношении географической зоной. Различные международные силы ведут ожесточенную борьбу за контроль над характером политической власти в государствах региона, за контроль над местными месторождениями, распределением их продукции и ценообразованием в мировой торговле. В политическом и экономическом противоборстве активно соучаствуют как мировые державы, так и местные режимы.
Ведущие политики и политологи мира, следуя по пути приоритета идеологии «сильных мира сего» (то есть супердержав и их явных и тайных политических союзов), всегда находили и находят нужные оправдательные либо сглаженные определения и объяснения различным этапам и типам взаимоотношений между сильными, с одной стороны, и слабыми — с другой, группами государств в мировом сообществе. Это в обобщенном виде терминологически обозначалось, как колониализм, неоколониализм, глобализм, Запад — Восток, Север — Юг, 1-й, 2-й, 3-й миры, страны «свободного мира», социалистический лагерь (до развала СССР в начале 90-х годов XX века) и т.д.. А под эти определения подгонялась вся специфика действий каждой из держав в отношении интересующих их (в плохом и хорошем смыслах) стран, народов, регионов, стратегического сырья, путей сообщения, финансовых и торговых отношений и т.д.
При всем разнообразии договоренностей на двусторонней и многосторонней основах, при наличии многочисленных и многоуровневых международных блоков, организаций регионального сотрудничества, в современном мире сохраняется и поддерживается режим межгосударственного неравенства и согласованного подавления попыток изменения этого режима. Как показывают события начала нынешнего столетия, западные державы уже вышли на стадию применения крупномасштабных военных действий на БСВ. Все это было подчинено геостратегической цели, которая подразумевала:
- удержание неэквивалентности товарооборота в мировой торговле и экономических отношениях в пользу западных держав (через механизмы ценообразования, избирательных поставок современных технологий, стоимости услуг и т.д.);
- формирование политических условий для установления в тех или иных регионах и странах угодных (или терпимых) для них политических режимов;
- вооруженное вмешательство во внутренние дела иностранных государств.
Первое десятилетие XXI века — в результате оккупации армиями западных держав Афганистана и Ирака физически и организационно были уничтожены действовавшие там до этого структуры центральных и местных властей. Затем и Афганистан, и Ирак — субъекты международного права — невольно впали в стадию долговременного внутреннего противоборства (или иначе — в разновидности гражданских войн), когда активизированные иностранной оккупацией противостоящие политические, конфессиональные и национальные силы стали факторами раздора на внутригосударственной арене. По существу они в совокупности стали выполнять функцию постепенного разрушения существовавшего содружества местных наций и религиозных общин: в Афганистане — столкнулись талибы и карзаевская администрация, пуштуны и «северяне» (в лице таджиков, узбеков и хазарейцев), афганистанские и пакистанские пуштуны между собой, афганцы и пакистанцы и т.д.; в Ираке — произошел фактический раскол страны на три противоборствующие этно-религиозные части: Курдистан, Центральный суннитский Ирак и шиитский Юг. В целом все это означило ползучий «холокост» (самосожжение) афганского и иракского обществ путем террористических форм взаимоистребления местного населения. В итоге эти общества в целом, продолжающие функционировать в рамках единых государственных образований, по уровню воспроизводства и развития производительных сил отброшены на много десятилетий назад. Особенно трагичным является то, что во внутригосударственном противоборстве уничтожается молодежь в больших количествах еще до начала выполнения ею своего жизненного предназначения в качестве активных элементов общества и как воспроизводителей детей. А последние, как известно, — это продолжение и численное наращивание нации, как очередной физической и интеллектуальной ступени в качестве носителей национальной цивилизации. То есть вместо мирного естественного развития своего потенциала эти страны были вовлечены в атмосферу напряженности, гипертрофированных масштабов внутриобщественного взаимного недоверия и даже ненависти, вынуждены теперь больше думать о своей «круговой» выживаемости, чем об образовании и оптимальной внутригосударственной деятельности: экономической, культурной и политической.
