Если на первых порах, то есть еще в мае-июне 2003 года, борьба иракцев против оккупантов пока была еще не очень заметной, то к осени этого года сопротивление фактически стало повсеместным: только в Багдаде ежедневно в результате партизанских нападений погибало от 3 до 5 американских солдат, периодически подрывались патрульные бронетранспортеры и вертолеты, автомобильные конвои и транспортные самолеты
{67}.
Если в мае-июне 2003 г. в Ираке ежедневно совершалось двадцать нападений на американцев, то к концу лета их количество возросло до ста, а к концу осени 2003 года — до 200 и более нападений в сутки. Таким образом, в Ираке оккупационные силы стали нести значительные потери: как в городах, так и в сельских районах. Поэтому, чтобы восполнить потери среди военнослужащих, с момента начала вторжения в страну и до августа 2003 г. в вооруженные силы США было призвано дополнительно 185 тысяч резервистов. Поскольку даже летом 2003 года американское командование не собиралось увеличивать численность своего оккупационного контингента в Ираке, то это означает, что призыв резервистов осуществлялся в том количестве, которое было необходимо, чтобы компенсировать потери в Ираке и Афганистане.
{68}
Обеспокоенное разрастанием антиоккупационного движения в Ираке, американское командование было вынуждено придумывать новые термины для обозначения иракского сопротивления: оно стало называть иракских боевиков «бандами уголовников» и «антииракскими экстремистами»
{69}. Наибольшую активность в сопротивлении проявляли сунниты, потому что в новой иракской администрации американцы отдали приоритет власти шиитам и курдам. Однако, несмотря на межобщинные противоречия и межконфессиональные столкновения (между суннитами и шиитами), шииты также с разной степенью интенсивности вступали в вооруженную борьбу с интервентами и их ставленниками.
Оценивая масштаб иракского сопротивления за прошедшие годы, можно констатировать, что выступления партизан, за исключением ряда вспышек более или менее серьезно организованной активности суннитов в Фалудже и Рамади (к западу от Багдада), а шиитов — на юге страны, не имели единого лидера и идеологического центра, способного разработать стратегию и главные цели национальной борьбы. При этом было очевидно, что народное сопротивление в Ираке носило не случайный характер, это была реакция на иностранную оккупацию, которое охватывало все более широкие слои населения, структурировалось и постепенно становилось героизированной цементирующей идеей иракского общества.
Очень тревожным для США и их союзников являлось то, что в традиционно светском иракском обществе все резче стал выходить на первый план религиозный аспект. Если при правлении Саддама Хусейна и партии Б А АС Ирак демонстрировал свою «светскость», то при новой власти религия стала оказывать все большее влияние на сознание иракцев. Сопротивление все сильнее кристаллизовалось вокруг религиозных лидеров или командиров, открыто заявлявших о религиозном характере борьбы против США и их союзников. Для в значительной части нищего, лишенного средств к существованию иракского населения религиозные лозунги борьбы против захватчиков становились простой и понятной платформой для объединения. Учитывая, что соседями Ирака являлись идеологически противостоящие режимы — шиитский Иран и фундаменталистские аравийские монархические режимы, — эта «религиолизация» войны получала мощную поддержку извне. По имеющимся у нас данным, в боевые действия против войск коалиции было вовлечено от 10 000 до 13 000 иракцев в разных районах страны. И, как сообщали зарубежные СМИ, численность партизан и помогавших им жителей имела тенденцию к возрастанию
{70}.
Как известно, внутриполитическая обстановка в Республике Ирак с момента его полной оккупации не только не стабилизировалась, а наоборот, приобрела характер сложного противостояния местного населения оккупационным силам. Официальный Вашингтон был вынужден признать, что за первые 3 года войны в Ираке погибло около 150 тысяч иракцев и более трех тысяч американских военнослужащих (при этом количество раненых американцев составило более 20 тысяч человек)
{71}. Однако, по данным ряда независимых источников, фактическое число жертв среди иракцев с 2003 года превысило 660 тыс. человек, из которых подавляющее большинство составили мирные жители, причем очень много молодежи и детей.
В общественной жизни Ирака резко изменился климат взаимоотношений между светской и религиозной сферами. Как уже отмечалось выше, религиозный фактор стал все более и более доминировать в стране. По данным из местных газет, этому обстоятельству способствовало то, что из страны бежали в Иорданию многие преподаватели светских вузов различных специальностей, а количество студентов в Багдаде сократилось на 60% от уровня до иностранного вторжения. Причем изменился и набор, и уровень преподаваемых предметов в вузах, колледжах и школах. Ввиду того, что усилилось влияние шиитов в госуправлении страной, образование в школах, да и в вузах все более стало склоняться к религиозным предметам и заучиванию Корана и других документов ислама. Так, город, названный в честь мятежного имама Муктады ас-Садра (раньше он именовался как «Саддам Хусейн») и расположенный в 20 км от Багдада, стал не отличаться по действующим здесь правилам проживания от любого иранского города
{72}. Следует отметить также усилившееся влияние на учебный процесс религиозных выходцев из ИРИ и Сирии.
Если же оценивать миграционные процессы в целом, произошедшие в Ираке с 2003 года, то вследствие американских бомбардировок, ракетно-артиллерийских обстрелов и штурмовых операций против различных местных городов и населенных пунктов бежали, спасая свои жизни и свои семьи, в другие части страны более 400 тысяч иракцев. Причем подавляющее большинство из них остались полностью без крова и средств к существованию — это еще более сделало критической социальную ситуацию в Ираке. Еще большие масштабы приобрела эмиграция иракцев в соседние страны. Так, по имеющимся данным международных гуманитарных организаций, Ирак покинули 3,8 млн. человек. Они осели преимущественно в соседних Иордании, Сирии и Ливане. В частности, в Сирии их оказалось более 1 млн. человек. А так как они считались временно приехавшими арабами из соседнего Ирака (то есть рассматривались местными властями как туристы или гости), то на них не распространялся статус беженцев. Поэтому они не обладали правом устройства на работу и на получение социальных льгот (в лучшем случае устраивались на самые непривилегированные работы). Это привело к резкому обнищанию иракских эмигрантов, которые в подавляющем большинстве ютились в убогих хижинах.
{73}
На основании приведенных данных и оценок ситуации на местах эксперты определили, что социальная ситуация в Ираке по сути достигла грани общенародной катастрофы, и поэтому международные организации стали призывать к срочным и кардинальным мерам для оказания гуманитарной помощи иракским эмигрантам и внутренне перемещенным лицам. Но реальный уровень внешнего содействия в этой области оказался мизерным, а по времени его поступления далеко отставал от темпов нарастания гуманитарной катастрофы.
