— Вот насчет ребенка я бы поостереглась! Ребенок от алкаша…
— Да какой он алкаш! Это все выдумки!
— Ладно, о ребенке говорить еще рано. А вот роман с ним завести, это интересно. Знаешь, я дам тебе совет.
— Какой? — встрепенулась Даша.
— Постарайся с ним подружиться. Спроси какого-нибудь совета, попроси помощи, словом, приручи. Он человек одинокий, может клюнуть. А параллельно сделай вид, будто закрутила с кем-то другим из группы. Поверь, через две недели он в тебя влюбится.
— Ты что? Так просто?
— Это совсем непросто! Он сейчас чувствует, что ты на него запала, и боится… А если успокоится на этот счет, то его самолюбие самца будет задето, как это ты влюблена в другого?
— Жень, а говорят, у него какая-то безумная любовь была с Лакшиной?
— Была да сплыла!
Варя с Никитой ездили по магазинам. Всю дорогу он болтал без умолку. Они накупили кучу вещей для выросшего буквально за два месяца из всех шмоток мальчика. Ну и очередную компьютерную игру. И новую теннисную ракетку. У Вари уже ум за разум зашел, и она взмолилась:
— Никитка, а давай в кондитерскую заедем, я кофе выпью! А ты — что захочешь!
— Давай! — обрадовался Никита. Бабушка не очень любила ходить с ним в кафе.
Они заехали в уютное летнее заведение, где Варя заказала Никите пирожные, а себе кофе и мороженое. Никита, как ни странно, мороженого не любил.
— Мам, а я читал, что артистки сладкого не едят?
— Почему? Очень даже едят!
— А как же фигура?
— Ну, фигуры разные бывают! Вот у нас была одна артистка, молоденькая, красивая, она все страдала: мне стоит только взглянуть на абрикос, я уже полнею.
— А ты абрикосы лопаешь!
— Вот именно! И потом я сейчас столько работаю, что у меня все калории сгорают! Так что не волнуйся за мою фигуру и дай спокойно съесть мороженое! В Москве у меня на это времени нет!
— Мам, а когда у тебя премьера будет?
— Какая?
— Ну, в театре?
— Пока не знаю, мы ж еще даже не репетировали ни разу.
— А мне можно будет приехать?
— На премьеру? Там видно будет.
— Мама, я ведь уже большой, правда?
— Правда! А что такое?
— Скажи, а ты… несчастная?
— Несчастная? Почему? Я очень даже счастливая! Что за дикий вопрос?
— А помнишь, и ты, и бабушка, и этот твой Симбирцев говорили, что без него ты будешь несчастная?
Варя задумчиво смотрела на сына. Понимала, что должна ответить правду, а правды она и сама не знала.
— Мам, ты почему молчишь? Ты все-таки несчастная, да?
— Нет. Понимаешь, у меня сейчас много работы, эта работа приносит мне счастье, и просто нет времени думать о… Симбирцеве.
— Он оказался плохой?
— Нет, что ты! Он очень, очень хороший, но вместе у нас не получилось… Так бывает, сын.
— И ты теперь больше не будешь замуж выходить?
— Пока не собираюсь.
— А Дмитрий Бурмистров?
— Что Дмитрий Бурмистров?
— Я читал в Интернете, что у вас роман…
— Здрасьте, я ваша тетя! Мало ли какую чепуху пишут в Интернете. Мы с Димой просто друзья и партнеры.
Казалось, Никита ей не поверил.
— А он хороший?
— Хороший.
— Мне он нравится.
— Непременно ему передам.
— А ты меня с ним познакомишь?
— Вот приедешь в Москву, познакомлю.
Никита помолчал.
— Мам, а можно еще спросить…
— Спрашивай!
— Помнишь, в прошлом году Симбирцев говорил, что будет на съемках прыгать с крыши поезда на лошадь?
— Помню.
— Он прыгнул?
— Прыгнул.
— И что?
— Ничего. Прыгнул, и все у него получилось. Только не говори, что он обещал взять тебя на съемки и не взял. Просто мы в тот момент уже разошлись. Понятно?
— Понятно! Он крутой, да?
— Нет, совсем не крутой, только очень хорошо играет крутого, — грустно проговорила Варя. Разве крутой сбежал бы тогда ночью из поезда?
Даша Деникина решила последовать советам старшей сестры. У Женьки опыт, она своего мужа окрутила в два счета, когда сочла, что он ей подходит, хотя Виктор вроде бы и не собирался на ней жениться.
Начала Даша с того, что в перерыве подошла к Стасу со словами:
— Извините, Станислав Ильич, вы не дадите автограф для моего двоюродного брата, он ваш поклонник…
— Сколько ему лет?
— Двенадцать!
— В таком случае дам! — улыбнулся Стас. — Как его звать?
— Глеб!
— А где расписаться-то?
Даша протянула ему небольшой блокнот. Стас написал: «Глеб, кончай дурью маяться и ни в коем случае не ходи в артисты! Стас Симбирцев».
— Спасибо, спасибо вам огромное!
— Не за что! — обаятельно улыбнулся Стас и подумал: «Ты с этого решила начать, девочка? Ну-ну!»
На другой день она сердечно благодарила Стаса от имени Глеба. И все в таком роде. Стасу было смешно и грустно. Он чувствовал себя древним стариком рядом с этой прелестной глупенькой девушкой.
Как-то поздно вечером мать кормила его ужином и вдруг сказала:
— Сташек, сегодня днем был сюжет о ваших съемках, показали эту девочку, Дашу Деникину, она мне очень понравилась. Такая хорошенькая и с таким восторгом о тебе говорила!
— Да? И что она говорила?
— Что ты такой мастер, что с тобой играть ля нее огромная честь и что ты ей здорово помогаешь…
— Помогаю? Странно! Обычно я ору на нее…
— Сташек, она же в тебя влюблена!
— Это ее глубоко личное дело.
— Но ты к ней равнодушен?
Стас готов был уже взорваться, но просто не было сил.
— Да, мама, я к ней равнодушен!
— Сташек, а может быть, хватит уже этих страстей, этих безумных женитьб, из этого же ничего не выходит! Может, женишься на хорошей девочке, она молоденькая, родит тебе ребенка, думаю, с удовольствием бросит актерство и станет тебе хорошей женой?
— Мам, ты что, хочешь, чтобы я переехал? Я, кстати, подыскиваю квартиру, чтобы не очень далеко от тебя, но отдельно. Ты, честно говоря, уже достала меня!
— Сташек, маленький мой, я хочу внуков! И тебе пора уже иметь детей! И это даже хорошо, что ты пока не любишь Дашу!
