Книга Диссиденты 1956—1990 гг., страница 35. Автор книги Александр Широкорад

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Диссиденты 1956—1990 гг.»

Cтраница 35

В этом отношении представляет немаловажный интерес заявление еще одного авторитетного свидетеля, врача экибастузского лагеря Николая Зубова. В те дни он ухаживал за Солженицыным в лазарете.

„Мне теперь абсолютно ясно, что Солженицын был стукачом, причем очень активным. Я убежден в этом по той простой причине, что, когда „Кум“ пытался завербовать моих друзей в качестве стукачей, они сразу же сообщали мне об этом. Солженицын же, с которым у меня были дружеские отношения, находясь в больнице, ни с кем не говорил – в том числе и со мной – о том, что был завербован и стал тайным информатором. Впервые я узнал об этом из его книги „Архипелаг ГУЛаг“. Это позднее и для меня неожиданное признание подкрепляет мою уверенность в том, что Солженицын был стукачом. Он не говорил о своей истинной роли в лагере лишь потому, что боялся расплаты за предательство со стороны своих товарищей“» [49] .

В июне 1956 года решением Верховного Суда СССР Солженицын был освобожден без реабилитации «за отсутствием в его действиях состава преступления».

И опять эти странные строки «без реабилитации» не комментировал ни сам Солженицын, ни его семья.

Литературная деятельность Солженицына в основном сводилась к скандалам. И в бытовых делах Исаич стремился учинить скандал мирового масштаба.

«„Мне было ясно, что для борьбы с коммунистами мне необходимо нечто такое, что давало бы хотя и невидимую, но совершенно надежную международную защиту от КГБ“, – сказал в Цюрихе Александр Исаевич Солженицын. Эти же свои взгляды он, по сути дела, повторяет в книге „Бодался теленок с дубом“.

Чтобы получить Нобелевскую премию в области литературы, „борец за свободу“ прибегает к новому тактическому маневру: часто и по любому поводу выступает с решительными протестами. И „герой не боится протестовать“. Протестовать, ничем не рискуя.

Добиваться своего любой ценой! Этот принцип остается в силе и на этом перекрестке его жизни. Исключен из Союза писателей? Не беда! (Но его исключат лишь через 2 года, 12 ноября 1969 года.) Солженицыну ни жарко ни холодно; напротив, так ему даже лучше. На Западе из-за этого поднята большая шумиха. Интерес к его книгам возрастает. С витрин больших книжных магазинов, с обложек книг и журналов все чаще смотрит его насупленное, пророческое лицо.

„Солженицын в опасности!“

Это нравится западной пропаганде и самому Солженицыну, который знает, что в Советском Союзе он как у Христа за пазухой. Что для него исключение из Союза писателей? Исключались и другие, и все же они продолжали писать и печататься, а за исключение из творческой организации еще никого и никогда в тюрьму не сажали. Солженицын идет дальше по пути скандала, выгодному и эффектному. Когда он подал на развод с Решетовской, та не дала своего согласия. Однако Солженицын подал апелляцию прямо в Верховный суд. Как и все граждане, он знал, что первой инстанцией для апелляции при отказе городского суда является областной суд. Однако Солженицын не привык мелочиться, к тому же он знал, что произойдет. Верховный суд возвратил его заявление областному суду в Рязани. И снова появился повод для организации пресс-конференций (разумеется, для иностранных журналистов) по вопросу о том, как „попраны права Александра Исаевича Солженицына“.

И никто не заметил – вернее, не пожелал заметить, – что Солженицын пускается лишь в совершенно безопасные предприятия, не связанные с каким-либо риском. Разве в Советском Союзе преследуется гражданин, обращающийся в высшие партийные или судебные органы? Конечно, нет. Это его право. Тем не менее если методично шуметь и подчеркивать, что, мол, здесь ущемляются элементарные права человека, то, конечно же, такие понятия из его жалоб, как „Брежнев“, „Верховный суд“, „Солженицын“, „преследования“, приобретают другой смысл и укореняются в памяти тех, кто стремится обогатить материал для антисоветской пропаганды и создать популярность Солженицыну за рубежом. „Бросил уголек – не обжег, так след оставил“, как говорится в народной поговорке…

Установив, что метод безопасного протеста во имя достижения своих целей безупречен и выгоден, Александр Исаевич начинает прибегать к нему при каждом удобном случае, даже при самом незначительном. Вот, например, ему нужно было прописаться по новому месту жительства: у него появилась новая жена – Наталия Светлова. Он снова пренебрег всеми нижестоящими инстанциями, которые непосредственно занимаются вопросами прописки, и написал сразу министру внутренних дел. Отвечая, тот любезно посоветовал Солженицыну, согласно существующему общему положению, обратиться в районное отделение милиции по месту жительства. Солженицын же предпочел немедленно устроить пресс-конференцию. Он все до тонкостей рассчитал. Теперь он может заявить на весь мир, что, дескать, даже жить ему не дают. Да, нужда в нем у Запада росла. О судьбе Солженицына заговорили такие писатели, как Генрих Белль, Франсуа Мориак, которые даже поддерживали его кандидатуру на соискание Нобелевской премии.

Похоже, что разработанная самим Солженицыным модель „борца за правду“ окончательно готова и в самом деле сейчас себя оправдывает, а в дальнейшем может служить так же надежно.

Протесты Солженицына, шумиха на Западе вокруг его имени, сознательно подогреваемая инициаторами антисоветской кампании, достигли желанной цели: ему была присуждена Нобелевская премия. Западная печать задавалась новым вопросом: отпустит ли Советское правительство Солженицына в Стокгольм?

По всей вероятности, отпустило бы. Но Солженицын вновь прибег хотя и к ненаказуемому, но все-таки одному из самых грязных трюков в своей жизни: он вообще не подал никакого заявления относительно оформления паспорта и визы. Зато он хорошо позаботился о том, чтобы поднять как можно больше шума: „Пусть все знают: меня не пускают за границу!“ Радио, печать, телевидение на Западе заработали в полную силу. Александр Солженицын, которого еще вчера никто не знал и который за всю свою жизнь не сделал ни одного доброго дела для людей, вдруг стал мировой проблемой номер 1» [50] .

Но вот Солженицын в 1974 году оказывается в Швейцарии, а в апреле 1976 года – в США. Ну, в «свободном мире» можно не таиться от публики и журналистов. Но и там жизнь Солженицына известна лишь фрагментарно. Вот, к примеру, летом 1974 года на гонорары от «Архипелага ГУЛАГ» Солженицын создал «Русский общественный Фонд помощи преследуемым и их семьям» для помощи политическим заключенным в СССР (посылки и денежные переводы в места заключения, легальная и нелегальная материальная помощь семьям заключенных).

«Архипелаг» был издан тиражом 50 тысяч экземпляров. Советские СМИ в то время острили по поводу неликвидных залежей книг Солженицына в книжных магазинах Запада. Одним из секретов Солженицына и ЦРУ является соотношение проданных к числу уничтоженных экземпляров книг Солженицына.

Ну ладно, предположим, что все 50 тысяч были проданы. Но каков же был гонорар? В 2000–2012 годах ежегодный суммарный тираж моих книг зачастую превышал 50 тыс. экземпляров, причем все книги были изданы в частных издательствах. А гонорар за книгу в 200–300 страниц, выпущенную тиражом 4-12 тыс. экземпляров, составлял 20–30 тыс. рублей, а при таком же тираже за книгу в 600–700 страниц – около 40 тыс. рублей. Выпустив 10–14 таких книг в год, жить можно, но более чем скромно. Не хватит даже на ремонт квартиры или дачи.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация