Однако новым своим сотрудничеством с сильными мира сего Шейнину не удалось восстановить в их глазах собственную репутацию, смыв с нее позорное пятно недавнего арестантского прошлого. Когда в феврале 1956 г. первый секретарь правления Союза советских писателей (ССП) А. А. Сурков представил популярного детективщика в связи с его пятидесятилетием к награждению орденом Трудового Красного Знамени, то ответом ЦК КПСС был отказ. За два с половиной года, прошедших после выхода Шейнина на свободу, все его попытки получить престижную должность (в редколлегиях газеты «Правда», журнала «Октябрь», в аппарате ССП) также оказались тщетными
[310]
.
Еще несколько лет ему пришлось существовать исключительно на литературные заработки, пока фортуна вновь не улыбнулась ему и он пробился в худсовет Министерства культуры СССР, а в 1960-х подвизался на постах главного редактора киностудии «Мосфильм» и руководителя отдела драматургии Союза писателей СССР.
Политические сложности реабилитации
Только весной 1954 г. Кремлем был дан новый импульс ревизии репрессивной политики Сталина. На сей раз роль локомотива в преодолении ее тяжких последствий взял на себя Хрущев, явно решивший использовать это в качестве инструмента реализации своих властных амбиций. 4 мая его старанием были созданы соответствующие рабочие органы — центральная и региональные комиссии по пересмотру дел осужденных за «контрреволюционные преступления»
[311]
. Председателем центральной комиссии утвердили Р. А. Руденко (1907–1981) — давнего протеже Хрущева, который еще в 1944 г. выдвинул Руденко на пост прокурора Украинской ССР, а в 1953-м помог ему с назначением генеральным прокурором СССР.
Примечательно, что уже 30 апреля, то есть буквально за несколько дней до появления постановления Президиума ЦК о формировании реабилитационных комиссий, Верховный суд СССР по протесту Руденко реабилитировал Н. А. Вознесенского, А. А. Кузнецова, М. И. Родионова, П. С. Попкова и других главных фигурантов по «ленинградскому делу» — самому кровавому в послевоенный период. Резонансным разоблачением этого преступления сталинизма Хрущев нанесет вскоре разящий удар по главному своему конкуренту — председателю Совета Министров СССР Г. М. Маленкову. Однако для этого Хрущеву, являвшемуся с сентября 1953 г. первым секретарем ЦК КПСС, необходимо было предварительно обрести всю полноту партийной власти. В сентябре 1954 г. ему удалось добиться этого, отобрав у Маленкова полномочия председательствующего на заседаниях Президиума ЦК.
Всего через несколько месяцев после этого во всех СМИ было объявлено, что по приговору военного суда, прошедшего 14–19 декабря 1954 г. в ленинградском окружном Доме офицеров, расстреляны Абакумов и еще три участника «банды Берия», признанные главными виновными в фабрикации «ленинградского дела». А 31 января 1955 г. пленум ЦК КПСС, обвинивший Маленкова в «зависимости» от Берии и возложивший на него «моральную ответственность» за «позорное «ленинградское дело»», низложил его с поста председателя СМ СССР, констатировав отсутствие «у т. Маленкова деловых и политических качеств, необходимых для выполнения обязанностей главы Советского правительства». И хотя это была важная победа партийной бюрократии в советской номенклатуре над государственной, тем не менее она не была еще решающей, так как важные позиции в кремлевской власти продолжал сохранять В. М. Молотов, являвшийся тогда первым заместителем председателя СМ СССР и министром иностранных дел. Именно для того, чтобы не произошло дальнейшего усиления влияния этого наиболее авторитетного в народе «наследника Сталина», Хрущев не стал пока удалять «политически бесхребетного» Маленкова из Президиума ЦК
[312]
.
Инициировав кампанию по частичной дискредитации Маленкова и чистке партгосаппарата от его креатуры, Хрущев использовал весьма разнообразный набор средств. Не без инспирации его ставленника на посту председателя КГБ при Совете Министров СССР И. А. Серова в коридорах власти тогда разразился громкий скандал с разоблачением аморальных похождений министра культуры СССР Г. Ф. Александрова (весьма близкого к уже бывшему главе правительства). Основываясь на довольно грубо сработанном компромате
[313]
, Хрущев 10 марта 1955 г. провел через Президиум ЦК постановление «О недостойном поведении тт. Александрова Г. Ф., Еголина А. М. и др.»
[314]
, которое в виде так называемого закрытого письма ЦК стало предметом обсуждения (если не сказать смакования) всей многомиллионной партийной массы.
На этом фоне представляется показательным, что в борьбе против Маленкова и стоявших за ним аппаратчиков Хрущев не разыграл пропагандистскую «еврейскую карту», хотя, без сомнения, был осведомлен в том, что в широких кругах интеллигенции и чиновничества давно и упорно циркулировали слухи о том, что Маленков является чуть ли не лидером «антисемитской партии» в Кремле.
Однако советские массмедиа, сообщая о «справедливом возмездии», настигшем Абакумова и его подельников «за попрание норм социалистической законности», ни словом не обмолвились об их причастности к тайному убийству Михоэлса, арестам членов ЕАК и неправомерным репрессиям против других деятелей еврейской культуры. Подобное замалчивание, видимо, мотивировалось отнюдь не опасением чересчур скомпрометировать Маленкова, еще два с половиной года остававшегося членом Президиума ЦК, пусть лишь в качестве зампреда Совмина СССР и министра электростанций. «Еврейский козырь» Хрущев не задействовал и потом, когда, решив «добить» Маленкова, изгнал его не только из номенклатуры, но даже из партии. Такая сдержанность Хрущева, вернее всего, обуславливалась обоюдоостростью обращения к еврейской проблеме, на публичное обсуждение которой не случайно было наложено негласное, но строгое табу. Послевоенный пароксизм сталинского антисемитизма так основательно вогнал этот запрет в общественное сознание (прежде всего в чиновное), что это серьезно осложнило процесс реабилитации евреев, пострадавших от сталинского террора, а возрождение еврейской культуры оказалось сильно усеченным.
